Город - продукт ЦИВИЛИЗАЦИИ, та предметно-пространственная среда, в которой КУЛЬТУРА социума активно проявляется в динамике людских потоков, вещах, информации и других признаках очеловеченной среды, нередко противопоставленной ПЕРВОЙ ПРИРОДЕ; та среда, в процессе эволюции которой многовековое нерасторжимое взаимодействие культуры и цивилизации приобрело явный антагонизм.
Если культура воплощает творческие способности и ценности человечества, то цивилизация, как совокупность сугубо технологических средств развития общества, предъявляет к человеку такие моральные и физические требования, что зачастую лишает его времени и сил быть не только цивилизованным, но и культурным, а его разрыв с Первой Природой грозит экологическим кризисом и в природе и культуре.
Культура старше цивилизации. Последняя, возникнув и активизируясь в социодинамике развития, с XVII в. главенствует над культурой, а цивилизационные процессы отождествляются с ней. 0сновой энергетического потенциала цивилизации стала идея прогресса —плод промышленной и научно-технической революций. Суть этой идеи проста: все человечество закономерно движется от нищеты, варварства, деспотизма и невежества к процветанию, демократии и разуму — от многообразия обществ, нерационально поглощающих энергию людей и экономические peсурсы, к разумной и унифицированной организации социума. Этот путь от «плохого» к «хорошему», от незнания к знанию и давал столь «благой вести» Нового времени этический заряд, фундаментальный оптимизм и революционное рвение. Аксиомой казалось, что человечество проходит универсальные этапы исторического развития. Изменилось и прежнее восприятие времени. До XVII в., по аналогии с биологическим бытием человека, доминировала цикличная модель истории: юность, зрелость, старость и смерть обществ и империй, «Миф о вечном возрождении» сводил все в привычную человеку схему, в которой конец означал и начало. В концепции прогресса конец был не возвратом к началу, а чем-то другим. Победила парадигма линейно-поступательного развития социума с периодами количественных накоплений и революционных скачков, вызвавшая технизацию всей жизнедеятельности общества.
Идеей прогресса вдохновились и индустриально-строительные процессы, безапелляционно диктуя, что и как делать в архитектуре, подавляя авторитетом технической новизны идеалы гуманизма. Конец второго тысячелетия от Р. X. ознаменовали рождение и крах многих мифов: о коммунизме, о демократии, о рынке и т. п. Так, в архитектурную культуру внедрился миф о «современной архитектуре» как более высокой ее стадии. Теоретики, исходя из идеи прогресса, стали постулировать приоритеты первичности функции — «форма следует за функцией» — и конструктивной структуры объекта. Наиболее драматичным итогом этого стало повсеместное распространение интернационального стиля. Ратуя за приобщение «недостаточно развитых» стран и архитекторов к тенденциям современности [иначе говоря, — моде), мастера «современной архитектуры» нивелировали своеобразие этногеографических зон. Такое «шефство» над ними с опорой на новейшие технологии стройиндустрии породило монотонность и бездуховность в урбанистике.
Сегодня все очевидней, что представления о бесконечном линейном прогрессе мешают видеть всю сложность и многообразие жизни общества, продуктов его деятельности, параллельно существующих их форм, мешают понять историю и архитектурную культуру как движение от разнообразия конкретных социальных форм к новым богатствам форм, а непросто к универсализации.
Иначе говоря, цивилизация — это изнурительная «гонка за лидером», за идеей прогресса. «Цивилизация — культура, разложенная на отдельные части. В цивилизации отсутствует дух настоящего, она приводит культуру в известную ясность и разлагает целостный организм на отдельные атомы. Кристаллы — продукт конечного разложения. Процесс разложения — превращение культуры в цивилизацию — всегда ощущается как наступающая гибель, конец». Продолжая загадочное существование вне своей эпохи, культура есть не столько материальная структура, сколько специфическое смыслодержание, опредмеченная духовность. Индивидуальное, а не только всеобщее и унифицированное, включается в историю мировой культуры — и не просто "этапом» или «частью». Субъективность культурного высказывания незаменима иной субъективностью и несводима к ней, Сопоставляя произведения зодчества разных культур, мы не в силах отличить — какое из них лучше или важнее. Самобытностью формы каждое из них непременно обогащает мировую культуру в целом, а не только поданный здесь и сейчас ее фрагмент, в отличие от цивилизации, отрицающей несовременное прошлое, классическая культура прошлого всегда современна. Мир культуры неповторим, и потому прошлое в нем преодолеть невозможно, Диалог культур никогда не прерывается, рождая «глубокую радость повторения», ценную тем, что это отклик, эхо, доносящееся из будущего. «Культура не "была", она всегда "должна быть", потому что остановленный смысл — отрезанный от дальнейших вопросов, не способный стать ответом на Веще не заданные вопросы - это умерший смысл, между тем как смысл, проявившись. Культура не прогрессирует, а накапливает духовные, материальные и художественные ценности.
Каждый город рождается и развивается индивидуально. Но, если его облик формируют лишь процессы ЦИВИЛИЗАЦИИ, город становится хаотичным. Как справедливо считал П. А. Флоренский, ХАОС (энтропия] возникает в системе, стремящейся к равновесному состоянию. Этому противостоит КУЛЬТУРА, в т. ч. и архитектурная, как выражение ЛОГОСА в борьбе с уравнительными процессами энтропии. Созидательное начало ЛОГОСА проявляется в ансамблевом формировании городских пространств, то есть МЕСТА. Убедительный пример этого — наш Петербург. Его исторические ансамблевые пространства, эволю-ционно создававшиеся веками, демонстрируют богатую полифонию архитектурных образов.
Петербург — это не только созданная ранее архитектурная среда, но и жизнь социума, динамичная, постоянно меняющаяся.
В XVIII в. архитектурную среду Петербурга диктовали природно-географические условия обширной дельты Невы, Архитекторы, скульпторы, живописцы, резчики Канцелярии городовых дел (с 1723 г. — Канцелярия от строений} старались сделать жиз-непригодным МЕСТО будущего города, зо-нируя его территорию, отмечая ее районы доминантами. Так возникли ансамбль Заячьего острова с крепостью и собором Св. Петра и Павла, домик Петра I и Летний дворец. Адмиралтейство, Кунсткамера и многое другое. Градостроительство той поры носило культуросозидательный характер, и искусство архитектуры довлело над техническими цивилизационными преобразованиями природного окружения. крылся для инноваций — в его архитектурной среде воплотились общественные идеалы и духовные ценности. Рационализм Просвещения призывал зодчих следовать европейским канонам архитектурной композиции и строительной науки, В отличие гих исторических городов России, турная культура Петербурга «пушкинской эпохи» была светской. «Пушкинский Петербург» — это павшая реальностью мечта Петра I: грандиозные ансамбли высокой архитектурной культуры — анфилады Дворцовой и Сенатской площадей, Биржевая площадь, Университетская и Адмиралтейская набережные, зеленые пространства Летнего и Михайловского садов, другие всемирно известные композиции. М. С. Кагама точно охарактеризовал тот период развития города; «В 1851 г. был опубликован трактат профессора А. Красовского по теории архитектуры — замечательное теоретическое обобщение взгляда на искусство, сложившееся в пушкинском Петербурге: признание в архитектуре единства, равновесия, гармонии науки и искусства, утилитарного и эстетического начал, пользы и , красоты (идеалом является преобразовб-ние одного в другое, то есть полезного:в изящное), технико-конструктивного и образно-художественного, "идеи построения" и "идеи украшения"; опора на классические ордерные системы европейской архитектуры; утверждение, что даже в церковном строительстве "преобладает элемент эстетический", — все это идеи, характерные для петербургской архитектурной культуры пушкинской эпохи».
Вторая половина XIX в. в жизни города - это «Петербург Достоевского», места, где жил писатель и герои его произведений, тип культуры и архитектурный облик многих частей российской столицы. Зарождение капитализма и наступление техногенной цивилизации проявились в облике города хаотичной застройкой промышленных зон, оттеснивших его исторический центр от побережья Финского залива. Первая четверть XX в. — время трагического разлада в судьбе Петербурга-Петрограда, когда, с одной стороны, его художественная культура, включая архитектуру стиля модерн, достигла расцвета {«серебряный век»), а с другой, усилилась экспансия хаотичной промышленной застройки и угрюмых кварталов доходных домов с дворами-колодцами.
Но и тогда градостроительство сохраняло высокий уровень: Улица — Проспект — ШшПлощадь — Парк (сад, сквер] — Река (канал) — Набережная. Все это — универсальные структурные компоненты архитектурнoro образа города, имевшие человечес-кий масштаб и с уважением обращенные к горожанам.
До середины 20 века ленинградские зодчие пытались сохранить градоформирующие принципы Петербурга, но официальная идеология выхолащивала их творчество. Именем «народа» от мастеров художественной культуры требовали «простоты» идейных постулатов для адекватного их восприятия «широкими слоями. «Упрощенчество», став методологическим принципом «социалистического реализма» в архитектуре, достигло апогея в 60-70-е гг. Тогда в Ленинграде появились гигантские «спальные» районы Купчино, Муринского ручья, Охты и др., лишенные полноценной социальной инфраструктуры и архитектурной культуры прошлого. Пресловутая «теория прямолинейных улиц» Петербурга, их «простой застройки» стала догмой для проектирования районов города.
Техническая цивилизация, насаждаеемая сверху, усугубила специализацию практически всех сфер деятельности. В ар- хитектуре благодаря ей появились «планировщики» и «объемщики»: одни планировали уличную сеть новостроек, а другие их проектировали. Такое «разделение труда» породило унылые немасштабные антигуманные пространства, из ткани которых исчезла взаимосвязь Улица — Проспект — Площадь — Парк (сквер] — Набережная.
Положительные тенденции последних лет в архитектурном процессе вселяют надежды, что тяжелые последствия административно-командной системы в архитектурной культуре Санкт-Петербурга будут преодолены.