ENGLISH VERSION
ГЛАВНАЯ СТРАНИЦА ИНФОРМАЦИЯ О ЖУРНАЛЕ ПОСЛЕДНИЙ НОМЕР ЖУРНАЛА АРХИВ НОМЕРОВ ЖУРНАЛА НАШИ ПАРТНЕРЫ ТВОРЧЕСТВО ГОСТЕВАЯ ВАКАНСИИ
 


    Владимир Ефимов
    заместитель главного архитектора Государственного Эрмитажа


    ПОЧЕМУ НЕ СОСТОЯЛСЯ
    «РУССКИЙ ВЕРСАЛЬ» В СТРЕЛЬНЕ

    Этим вопросом задавалось не одно поколение исследователей. В многочисленных работах, посвященных истории строительства грандиозного ансамбля в Стрельне (архитектор Н. Микетти, 1720-е гг.), нет внятного объяснения — почему в таком эффектном с градостроительной точки зрения месте, как Стрельнинская мыза, не был воплощен в главной идее замысел Петра I. Почему не были созданы «пирамиды водяные как в Версалии» и в реализации «водных затей» было в конце концов отдано предпочтение другой императорской резиденции — Петергофу? На этот счет до сих пор существует расхожее мнение, что в Стрельне, несмотря на две реки, текущие по направлению к дворцовому ансамблю, не хватило воды для фонтанов. Это не совсем так. Вода в начале ХVIII века была в избытке, достаточно ее и сегодня. Тогда почему строительство главного дворцового каскада с фонтанами так и не было осуществлено?

    Для того чтобы фонтанный каскад был построен в камне, в формах, соответствующих архитектуре дворца, необходимо было выполнить самое главное — подвести трубы для подачи воды в требующихся сечениях на выверенные инженерными расчетами вертикальные отметки. Без этого создавать капитальным образом каскад и его декоративные формы было бы невозможно. Но, по всей видимости, с подводкой труб и другого оснащения для водного каскада у строителей дворцового комплекса возникли большие трудности.

    Константиновский дворец по нижней отметке цоколя покоится на высоте 12,70 м над уровнем нулевого ординара Кронштадтского футштока. Водный каскад с фонтанами (подобный Петергофскому) невозможно сделать без значительного перепада воды между уровнем накопительного резервуара, платформами каскада и отметками Нижнего парка. Одним словом, в накопительном водоеме вода должна быть поднята на отметку не менее чем на 9,5–10 метров над уровнем моря. Если этого не сделать, то идея создания нового Версаля, задуманная Петром I, превращалась в бессмысленную затею.

    В описании, составленном в 1721 году камер-юнкером Берхгольцем, которое часто приводится в научных трудах, сообщается: "На мызе Стрельне находится большой еще строящийся дворец, стоит он высоко и на прекрасном месте; против фасада дома протекает река, а перед нею расположена чудесная рощица. Три террасы необыкновенной длины, спускающиеся уступами с горы в сад, уже готовы и снабжены надлежащими трубами для фонтанов, которые будут бить там со всех концов, что царю, как я слышал, уже теперь стоило значительных сумм. На середине верхней террасы ... заложен уже фундамент обширного дворца, который, говорят, будет едва ли не великолепнее Версальского во Франции. От главного корпуса здания через все террасы спускается в сад большой широкий каскад со сводом внутри, из которого выйдет нечто вроде грота. Вода для него, для фонтанов на террасах и всех других, какие еще будут устроены в саду, проведена с высоких мест посредством дорогостоящего канала, находящегося позади дворца и так обильно снабжающего все это множество фонтанов, что они могут бить день и ночь...«1.

    Как мы видим, записи Берхгольца весьма противоречивы. Сам он, разумеется, не принимал участия в строительстве, но, по всей видимости, был знаком с проектными разработками. Из текста камер-юнкера становится понятно, что великолепие Стрельнинского ансамбля изложено им в будущем времени. Все эти широкие каскады, гроты и фонтаны должны были быть созданы, и лучше, чем в Версале. Но было ли это сделано?

    В 2001–2002 гг., в процессе натурного изучения Константиновского дворца и проведения археологических работ в связи с подготовкой документации для реставрации памятника нам удалось ознакомиться с топографическими съемками местности, окружающей дворцово-парковый комплекс, с территориями, примыкающими к бассейнам рек Кикинки и Стрелки. Вот какая любопытная предстала картина.2

    К старинной дороге, превратившейся сейчас в Петергофское шоссе, от дворца в южную сторону идет понижение территории.3

    Как уже говорилось, нижняя отметка цоколя дворца находится на 12,7 м над уровнем моря. У пилонов и на шоссе вертикальные отметки уже составляют в абсолютном выражении 9,57 м, 9,44 м, 9,38 м и т. д.

    В восточной части парка, за рекой Кикинкой, уровень территории еще ниже. Очевидно, что поднятие воды в накопительном резервуаре на отметку около 10 метров над уровнем моря было бы возможно только при создании искусственных высоких берегов с востока от дворца и повышения уровня дороги в камне или кирпиче. Задача трудная, но выполнимая даже в начале ХVIII века, при всем том, что дорога тогда была еще ниже, чем сегодня.

    Однако с юга, по бассейнам рек Кикинки и Стрелки, местность представляет из себя чередование относительно высоких участков и очень низких территорий в виде полей, болот, лесных массивов с абсолютными отметками 6 м, 4 м, 1,5 м и даже участков с отрицательными отметками, т. е. ниже уровня моря.4 Если просуммировать площади этих низких территорий, то совершенно определенно можно сказать, что при поднятии при помощи плотины уровня воды на отметку более 9 м в зоне затопления оказалась бы местность площадью в десятки квадратных километров. Это было бы сравни экологическому бедствию, ибо территория на огромном пространстве была бы заболочена, а вода для фонтанов так и не поступала бы в накопительный резервуар и приводила бы к все большему затоплению территории.

    Ропша, из ключевых озер которой вытекает река Стрелка, расположена довольно высоко. Ей бы ничего не угрожало, кроме нарушения экологии. Но в радиусе 10 километров к югу от Стрельны луга и леса были бы затоплены. Это означает, что для решения задачи подведения воды к дворцу нужно было бы поднимать берега рек и одевать их в камень на протяжении многих километров. По масштабу и объему эти работы настолько грандиозны, что перекрыли бы все материальные и трудовые затраты по возведению дворцово-паркового ансамбля в Стрельне. Истощенное войнами государство вряд ли могло справиться с этой задачей.

    Фрагмент карты Стрельны
    с прилегающими окрестностями. 1940-е гг.
    Быть может, был иной путь, о котором упоминает Берхгольц, — построить специальный водовод, в который вода подавалась бы при помощи машин, таким же образом, как в Версале для периодического пуска фонтанов. Русского государя такой вариант не устраивал. Он хотел, чтобы вода поступала в фонтаны бесперебойно с весны до осени. Именно так мечтал устроить Петр. По его замыслу водные затеи должны были превосходить все то, что было ранее сделано в Европе. Значит, для работы фонтанов механизмы должны были функционировать круглые сутки в течение нескольких месяцев, поддерживая необходимый уровень воды в накопительном резервуаре.

    А стоило ли идти на такие жертвы по строительству дорогостоящих гидротехнических сооружений, когда в нескольких километрах на запад от Стрельны существовал ландшафт в градостроительном отношении менее эффектный, но почти идеально созданный природой для круглосуточного поступления воды, а значит и реализации строительства Нового Версаля?

    Но в этом нужно было убедить царя. В конце концов, пойти против его воли и инженерными расчетами доказать невозможность устройства «водных фиерий» в Стрельне. Кто мог пойти против царской воли, кто мог убедить Петра I пересмотреть свое отношение к возводящемуся ансамблю в Стрельне и перенести строительство одной из главных его резиденций в Петергоф? На наш взгляд, это мог сделать только один человек — Б. Х. Миних. Документов, однозначно подтверждающих это, пока не обнаружено. Однако косвенные свидетельства есть. Так, "23 марта 1721 года, спустя несколько дней после приезда Миниха в Петербург, царь повез этого талантливого инженера и гидротехника показывать ему Стрельну и Петергоф"5. И еще: "Миних указал на лучшие условия устройства каскада и фонтанов в Петергофе, чем в Стрельне«6.

    Какими бы талантами и смелостью Миних ни обладал, он, конечно же, не смог бы указать царю «на лучшие условия» устройства фонтанов в другом месте без веских доказательств. Не исключено, что Миних мог воспользоваться инженерными документами, подготовленными талантливым гидротехником Василием Туволковым, под руководством которого к тому времени энергично и успешно выполнялись работы по устройству фонтанной системы для запасного императорского дворца в Петергофе. Во всяком случае, убедить царя отказаться от создания «Русского Версаля» в Стрельне было бы нельзя без топографической съемки территорий, промера глубин рек, инженерных расчетов и сопоставления их с проектом «Стрельнинской мызы» архитектора Ж.-Б. А. Леблона. В этом проекте, составленным французским зодчим в 1717 г. (до приезда Н. Микетти в Россию), предполагалось наполнять водой 4 резервуара с юга от дворца из рек Кикинки и Стрелки без учета каких-либо дополнительных гидротехнических мероприятий по бассейнам рек, что выполнить было невозможно практически.7

    Мы не знаем, какие аргументы приводил Петру I Миних, но нам представляется, что для реки Кикинки, протекающей по очень низким местам, необходимо было прокладывать новое русло гораздо восточнее дворцового комплекса и уводить ее в залив, чтобы изолировать от накопительных резервуаров. В противном случае (по закону сообщающихся сосудов) экологического бедствия было бы не избежать. А для подачи воды в фонтанную систему использовать только реку Стрелку при условии повышения и капитального укрепления ее берегов, а затем строительства плотины.8 Работа трудоемкая и, по всей видимости, не на один год...

    Не случайно в августе 1721 г. тот же камер-юнкер Ф. В. Берхгольц отмечает в своем дневнике: "Царь, как я слышал, даже сожалеет, что начал строить Стрельну-мызу, которая для того только и была задумана им, чтобы иметь много фонтанов и гротов"9.

    В то же самое время положение дел по устройству Петергофского водовода, в отличие от Стрельны, складывалось совершенно по-иному. И здесь мы не можем не упомянуть историка М. И. Пыляева, который, ссылаясь на записи в журнале Петра I, сообщает: "В 8-й день августа 1721 года ее величество государыня императрица изволила быть в Петергофе; того же дня рапортовали, что канал от реки Каваши мимо Ропшинской мызы уже выкопан... Узнав от посланного, что работы окончены, император с императрицей и вместе со двором отправился к Ропшинской мызе и собственноручно заступом открыл течение воды у речки Каваши в новый, только что оконченный водопровод. Вода появилась в Петергофе только на следующее утро, в шесть часов, и с этого времени забили там фонтаны и каскады"10.

    Как нам представляется, именно этим можно объяснить изменение отношения Петра I к строительству своей главной резиденции. К рубежу 1721–1722 гг. он почти перестает интересоваться Стрельной, а позднее и вовсе направляет средства, предназначенные для нее, на возведение других объектов. Железные трубы для фонтанов, изготовленные еще по моделям Леблона на демидовских заводах, перевозят в Петергоф. В 1723 году архитектор Н. Микетти, вероятно, не видя перспективы завершения строительства Стрельнинского ансамбля, уезжает в Италию, возведя здание дворца только до второго этажа...

    Полностью статью читайте в номере 3[46]-2010

    К СОДЕРЖАНИЮ





ВЫХОДНЫЕ ДАННЫЕ ЖУРНАЛА