Алла Серова
ФИНАЛ УСПЕШНЫЙ, НО ЕСТЬ НЮАНСЫ…
Строительство главного корпуса для НИИ кардиологии имени Алмазова началось еще в прошлом веке, но, увы, вскоре пополнило и без того длинный список постсоветских долгостроев. Целых десять лет «коробка» на улице Аккуратова потихоньку разваливалась, а вместе с ней рушились надежды медиков всемирно известного института на работу в нормальных условиях. Строительство Федерального Центра сердца, крови и эндокринологии возобновилось только в конце 2001 года, а спустя еще восемь лет он сумел принять первых пациентов.
Архитектурная история практически всех объектов, возведенных на территории центра, так или иначе связана с творчеством известного в Петербурге автора — С. М. Зельцмана. Еще работая в Ленпроекте, он вместе с Н. Г. Захаровой занимался первоначальной концепцией будущего лечебно-исследовательского комплекса. Неудивительно, что, когда у заказчика появилась финансовая возможность продолжить стройку, тот вновь обратился к Зельцману, но уже как к руководителю персональной мастерской. Финал в многолетней и достаточно проблемной работе над этим крупным проектом наступил совсем недавно. В составе ФЦСКЭ им. В. А. Алмазова было введено в эксплуатацию здание нового перинатального центра...
— Итак, Сергей Миронович, все наконец-таки завершено. Глядя на свое теперь уже «подросшее» детище, какие ощущения вы испытываете?
— Проделана большая работа, и единственное, о чем приходится сожалеть — это определенный стилевой диссонанс, которого мы старались избегать на всем протяжении проектирования и реализации, но на последнем этапе так и не смогли. Одна из построек комплекса «выбивается» из заданного ему синхронного ритма, частично загораживает здание кардиологии. Случилось это, правда, не по моей инициативе, директор центра, выступающего заказчиком, сменил проектировщика, а заодно компанию-подрядчика. Так на территории ФЦСКЭ и возникла не совсем уместная, на мой взгляд, доминанта в виде 70-метрового центра трансплантологии.
 |
Наша мастерская выполнила концепцию развития комплекса, в котором его высотная часть, представляя собой органическое завершение всей композиции, находилась в непосредственной близости от перинатального центра. Основной вход в здание открывался со стороны ул. Аккуратова. Это решение было одобрено главным архитектором, и строительство стало осуществляться в соответствии с этой концепцией. Студия-44 под руководством Н. И. Явейна поставила
70-метровую башню и ряд более мелких зданий, разрушив предыдущую композицию, но в то же время не создав новой. Очевидно, что эта работа была взята только для поддержания финансового состояния мастерской. Жаль, что коллеги не сочли нужным рассматривать поставленную задачу в увязке с уже построенными зданиями, проявив неуважение, мягко говоря, к труду авторов всего комплекса.
— Ваша мастерская трудится, главным образом, над социально-значимыми проектами. Наверное, это не самое благодарное поприще в наше рыночное время. И все же расскажите о специфике этой деятельности.
— Очевидно, что заниматься жилыми домами и бизнес-центрами сегодня не только выгоднее, но и в определенном смысле легче. К примеру, проектируя новые объекты для лечебных учреждений или их реконструкцию, архитекторы вынуждены постоянно адаптировать решения к обновлению медицинских технологий. Порой даже сами врачи не могут представить себе всех особенностей предстоящего труда. Предположим, ты задал для помещения операционной определенный размер, а тем временем технологии поменялись, и оно вдруг оказывается маленьким и абсолютно непригодным для проведения современных хирургических процедур.
 |
Между тем, с похожими вещами я часто сталкивался в радиопромышленности, на которую трудился несколько лет. Там прогресс еще стремительнее, чем в здравоохранении, поэтому мы, как правило, шли путем создания свободных внутренних пространств с модульными подводками. Такой планировочный алгоритм позволяет «начинить» помещение любой технологией. Пока, к сожалению, применительно к медицине следовать этому принципу в полной мере не получается. От нас обычно требуют работу по старым налаженным схемам. Конечно, все упирается в деньги: здания, приспособленные к трансформации, требуют больших стартовых вложений. Хотя процесс последующих «пристроек» и «доделок» всегда обходится дороже.
Вот вы спрашивали про специфику строительства... Дополнительная сложность в данном случае состояла в «зажатой» со всех сторон территории, поэтому хотели, чтобы здание было повыше, раз уж нельзя развернуться вширь. Потом у нас появился еще один участок, в результате чего необходимость бороться за высотность сама по себе отпала. В основном объеме здание с подвалом получилось девятиэтажным, тогда как его часть, обращенная к западу, имеет семь этажей.
— И все-таки медицина — ваш личный интерес или так сложилось «исторически»?
— Верно и то, и другое. Одиннадцатая мастерская института «Ленниипроект», где я прежде работал, проектировала медицинские сооружения. В самом начале творческого пути нам как раз выпала возможность строить здания с большими пролетами, так что в какой-то степени специфика работы над кардиоцентром была не нова для меня. Сейчас вот реконструируем Педиатрическую детскую академию на Большом Сампсониевском проспекте. Жаль, работы здесь притормозились из-за нехватки денег, поэтому город, скорее всего, получит здание только в следующем году...
Полностью статью читайте в номере 3[46]-2010
К СОДЕРЖАНИЮ
