СПЕЦИАЛЬНАЯ ТЕМА. К 90-летию КГИОП
ВЕРА ДЕМЕНТЬЕВА:
О ГЛАВНОМ НА ПОРОГЕ ЮБИЛЕЯ
Вопреки многолетней традиции этот выпуск «АРДИС» открывается не архитектурным или градостроительным разделами, а интервью нашего главного редактора Ирины Радченко, взятым у председателя КГИОП Правительства Санкт-Петербурга Веры Дементьевой. Поводов для такой новации оказалось два. Во-первых, 15 ноября 1918 г. в нашем городе появилась первая в российской истории специальная административная структура - Отдел по делам музеев и охране памятников. Так тогда назывался нынешний КГИОП. Вторая причина состоит в том, что разговор затронул не только охранно-реставрационную тему. Во взаимосвязи с ней обсуждались многие проблемы градостроительного и объемного проектирования, их правового обеспечения.
– Вера Анатольевна, выделяется ли 2008-ой, юбилейный для Вашего комитета год чем-то особым в сравнении с предыдущими? Праздник праздником, конечно, все поздравления, к которым заранее присоединяется редакция, еще впереди… Но думаю все же, что для нашего профессионального читателя более интересна повседневная, может быть, даже «рутинная» составляющая работы КГИОП. Отсюда и первый вопрос: на чем сейчас сосредоточено основное внимание комитета?
В. Дементьева:
– Рутинная работа… Ну, это явно не к КГИОП. Нет у нас никакой рутины. Какая обыденность, какая повседневность и привычность, если каждый день открытия, каждый день нестандартные ситуации, решения… Спросите о рутинности любого сотрудника КГИОП - думаю, Вас не поймут. Мы же погружены в историчность, мы свободно передвигаемся в столетия, мы «читаем» архитектуру, т. е. мысли великой плеяды петербургских зодчих. Если для кого-то это является рутиной, то… не знаю, беден и нищ тот человек духом, скучно ему на свете… В общем, рутина - это не про нас.
Однако, Вы правы, нынешний год для нас особенно значим. И не только потому, что государственной охране памятников Петрограда–Ленинграда– Санкт-Петербурга исполняется 90 лет. Хотя и этот факт сам по себе чрезвычайно важен. Даже сегодня лишь в пяти регионах России существуют самостоятельные органы охраны объектов культурного наследия в статусе органов власти, а не государственных учреждений. Думаю, этот факт - наличие высокопрофессионального коллектива охранников, наделенного властными полномочиями - способствует сохранению высокой степени подлинности архитектурного ландшафта Санкт-Петербурга.
С чем пришли мы к юбилею? Самое важное, на мой взгляд — КГИОП завершает многолетнюю работу нескольких поколений «охранников», проект режимов зон охраны объектов культурного наследия, регулирующих строительную и хозяйственную деятельность в целях сохранения памятников и их окружения. Эти правила наконец-то станут законом.
Задача правового оформления охранного зонирования представляется чрезвычайно важной по причине особой роли, которую играет Санкт-Петербург в духовно-культурном развитии страны. В этом наше бесспорное конкурентное преимущество перед всеми городами мира. Не существует другого такого города, не существует такой блистательной цепи архитектурных ансамблей, не существует таких захватывающих дух панорам. Потому у нас так и форсировали процесс принятия генплана, а сегодня - принятие правил застройки. Тем более, что сейчас проблема обостряется на фоне мощного ускорения инвестиционного процесса.
Возвращаясь к зонам охраны объектов культурного наследия, добавлю, что нынешняя работа стала первым практическим воплощением идей, появившихся еще в начале 1960-х гг. Тогда наши коллеги впервые подошли к мысли о необходимости охранять не только отдельные объекты, но и градостроительную среду в целом. В дальнейшем время от времени предпринимались попытки структурировать задачу и реализовать ее решения в нормотворческой деятельности. В 1988 г. даже утвердили решением Исполкома проект зон охраны, касающийся, правда, только охраны исторического центра без пригородов. Однако он грешил декларативностью и отсутствием четких параметров ограничений - были лишь благие пожелания насчет того, каким образом можно строить и хозяйствовать в границах участков исторической застройки. А соблюдались эти правила как? И вот в конце 80-х, на первой волне коммерциализации нашей с вами жизни, все эти установки затрещали по швам. Чем больше инвестиций притекало в город, тем очевиднее становилась проблема: дальнейшее градостроительное развитие Петербурга становится нереальным без четких параметров, определяющих, где, как и что можно или невозможно строить.
Все последующее время накапливалась и систематизировалась исследовательская и картографическая база для разработки такого рода требований. Поэтому в отличие от 1988 г. режимы, разработку которых мы фактически закончили, являются в правовом смысле полноценными и не допускают манипуляций и возможности различных толкований. Став законом, они будут жестко регламентировать всю строительную деятельность на охраняемых территориях, включая пригородные. Допускаю, что на первых порах по некоторым параметрам охранные режимы будут расходиться с ПЗЗ. Однако, наш закон - специальный, а, следовательно, нормы его приоритетны. По нашим прогнозам, все вероятные разночтения удастся устранить к 2010 г. в рамках мониторинга Генерального плана развития Санкт-Петербурга.
– Какие из охранно-реставрационных проектов последнего времени Вы могли бы обозначить в качестве «знаковых» или, скажем иначе, особо приоритетных для города?
В. Дементьева:
– Вот уже пятый год КГИОП работает в совершенно ином ритме, новом стиле. Раньше, особенно в пору безденежья 1990-х гг., комитет вынужден был выстраивать свою деятельность в аварийно-спасательном режиме: где-то кровлю подправим, где-то поставим подпорки, еще где-то гидроизоляцию сделаем… Сего‑
дня поменялись и подходы, и cама ситуация - наконец-то появилась возможность заниматься комплексной научной реставрацией объектов культурного наследия. Первые более или менее заметные шаги в этом направлении были сделаны в ходе подготовки к 300-летию Петербурга, когда в город пошли ощутимые вливания на нужды реставрации. Этот период послужил отправным для «реанимации» и последующего расцвета нашей отрасли.
О комплексном характере охранно-восстановительной деятельности сегодня можно вести речь как в отношении отдельно взятых памятников, так и применительно к городу в целом. Обратите внимание, сегодня в Петербурге нет императорской либо великокняжеской резиденции, обойденной в течение последних лет вниманием реставраторов. До недавних пор оставались два исключения - Дворцы Алексея Александровича на Мойке, 122, и Павла Александровича на Английской наб., 68. Оба памятника пребывали в ужасающем состоянии, и руки до них не доходили по разным, в первую очередь, финансовым причинам. В отношении дворца на Мойке, 122, сейчас уже можно с полным правом утверждать - дворец удалось спасти. Причем за последний период у нас не было ничего сопоставимого с этим проектом ни по значимости для города, ни по реставрационной сложности. Здесь потребовались умения и опыт специалистов-реставраторов всех профилей: по металлу, дереву, камню, конструкциям, керамике, позолоте и др. Заказчиком в данном случае выступает КГИОП, а все работы по реставрации, комплексные – «от и до» – финансируются из городского бюджета.
Что касается бывшего особняка барона А. Л. Штиглица на Английской набережной, его состояние чуть лучше, но и этот памятник требует незамедлительных реставрационных усилий. Великокняжеским дворцом он стал в результате покупки императорской семьей в 1887 г. для младшего сына Александра II. В отношении этой постройки возникало несколько интересных инвестиционных предложений, но они требовали немалых трудозатрат и капиталовложений, поэтому отпали. В этом году судьба объекта должна наконец-то решиться.
Уместно вспомнить, что вслед за экспроприацией на первой постреволюционной волне власти озаботились темой того, что делать с дворцами. Поначалу их стали передавать детским учреждениям, затем военным - те худо-бедно и то только первое время сохраняли эти памятники, но впоследствии «запустили». Следующий передел собственности, который состоял в массовой передаче императорских и великокняжеских резиденций пришелся на середину 1980-х. Стоит заметить, что, будучи зампредом Ленгорисполкома, направляла этот процесс наш нынешний губернатор В. И. Матвиенко. За три года в распоряжение Государственного Русского музея были переданы Строгановский и Михайловский дворцы, Театрального музея - Шереметьевский. Наполовину был освобожден Меншиков дворец в Ораниенбауме, «выдворена» структура Минобороны из Гатчины. Сейчас эти проблемы постепенно разрешились, и там осуществляются очень серьезные работы. Свидетельством того, что Валентина Ивановна с присущим ей умением доводить начатое до конца взялась за дворцы, послужит Мойка, 122. Здесь к концу года комплексный реставрационный ремонт будет завершен. Надеюсь также, что в самом скором времени наступит очередь Английской набережной, 68.
– А Каменноостровский театр, который также входит в комплекс одной из императорских резиденций? Называя основные проекты КГИОП, было бы несправедливо упустить тему его реставрации и реконструкции.
В. Дементьева:
– Каменноостровский театр вообще-то строился на землях великокняжеских, но с императорского повеления. С открытием театра, переданного в качестве второй площадки АБДТ им. Г. А. Товстоногова, мы постараемся успеть к ближайшему Дню города. В основе концепции, разработанной специалистами нашего комитета, - безусловное сохранение этого выдающегося образца камерной театральной архитектуры эпохи классицизма. Одновременно ставится задача приспособить историческое деревянное здание ко всем требованиям современных театров. На практике это оказалось сопряжено с неимоверными технологическими сложностями. Для устройства подземной части пришлось «вывесить» все здание на титановых сваях с помощью системы обвязочных балок, и слой за слоем откапывать подземное пространство, предварительно окружив постройку шпунтом. Изначально театр проектировался и строился как летний, но теперь будет принимать зрителей «всесезонно». В то же время не предполагается, что он превратится в стационарную сценическую площадку одного жанра. Каменноостровский театр будет служить городу в совершенно особом качестве - камерной и очень изящной сцены, где можно будет проводить и спектакли, и концерты, и даже, может быть, балы.
Смольный собор и монастырь, Александро-Невская лавра, Каменноостровский театр и дворец, Петровские ворота, сотни фасадов - вот визитная карточка КГИОП. Можно провести историческую параллель: по масштабам сегодняшние комплексные реставрации абсолютно сопоставимы с теми, которые выполнялись у нас в послевоенные годы. Но если тогда в Ленинград съезжались лучшие реставраторы со всей страны, то сейчас мы обходимся, в основном, собственными профессиональными ресурсами. В финансовом отношении аналогичная ситуация - в конце 40-х, в 50-е годы послевоенное восстановление памятников центра и дворцово-паркового ожерелья города заметно «оголяло» союзный бюджет. В наше время федеральная и городская казна стабильно и даже щедро направляют средства на охрану и реставрацию культурно-исторических ценностей - важно ими эффективно и целевым образом распорядиться. В мире началась тенденция к сокращению реставрационных статей в бюджетах. В Петербурге - прямо противоположная картина.
Примером может служить наша фасадная программа, которая реализуется своим чередом и, как мы надеемся, будет продолжаться, несмотря ни на что. В этом отношении нас, думаю, поддержат петербуржцы. Ведь фактически 13 тыс. зданий в историческом центре еще нуждаются в ремонте и реставрации.
– Получается, что мы с Вами все как-то больше о «глобальном», а конкретная роль КГИОП в осуществлении тех же названных проектов почему-то опять отходит на второй план.
В. Дементьева:
– Так мы не ставим целью «выпятить» свою роль. При нынешних темпах работы обычно нет возможности задуматься, как бы поярче преподнести ее результаты. Поэтому многое из того, чем заняты наши сотрудники, скрыто от глаз общественности. Однако любая реставрация, любое приспособление - это КГИОП. За нами - планирование, организация проектирования и реставрации, научное обеспечение, контрольное сопровождение и приемка работ. Вообще мы привыкли находиться в стихии общественных споров. Это - яркая примета времени, и должна сказать, что, при всех сложностях, неравнодушие горожан - признак цивилизации. С одной стороны, все более высокие требования предъявляют к охранной деятельности простые горожане. Мы как надзорная инстанция реагируем на общественные настроения и призывы. Сейчас, к примеру, особенно обострились проблемы работы с грунтами, фундаментами - когда при строительстве нового здания сплошь и рядом идут трещинами старые соседние. Даже создано специальное подразделение при Службе строительного надзора, которое будет следить за «нулевым» этапом строительства, вплоть до «выхода здания из земли», причем независимо от того, кто воплощает проект - государственный заказчик или частный инвестор. К деятельности КГИОП предъявляют высокие требования горожане, в то же время резко критикуют за ужесточенные требования инвесторы: поругивают за чрезмерный, на их взгляд, консерватизм и прочие «смертные грехи». Это значит, что КГИОП на правильном пути. В общем, период «бури и натиска».
– А если коснуться вопроса об отношении к проектам подземного и высотного строительства в исторической части Петербурга – как у вас смотрят на эту проблему?
В. Дементьева:
– Сейчас инвестиционно-строительный комплекс города буквально одержим подобными идеями. Наверное, так и должно быть: будущее, хотим мы того или нет, – за дерзкими и смелыми проектами. Петербург не справится со всеми современными проблемами на основе добротных, но устаревающих градостроительных моделей.
Ну, например, сам по себе замысел организации подземного пространства мне кажется реальным только в перспективе. Хотя в актуальности сегодня этой теме не откажешь. Посмотрите, что делается с парковками и пропускными возможностями транспортных магистралей. Все площади стоят - еще как-то справляется Дворцовая, однако еще немного, и перестанет выдерживать нагрузку от тяжелых автобусов только отремонтированный Певческий мост.
Невзирая на объективную потребность организации подземных пространств, с масштабными, технически сложными проектами, считаю, следовало бы быть несколько осторожнее. Должен появиться опыт, проводиться исследования на более компактных, опытных участках. Так, скажем, было бы меньше проблем со второй сценой Мариинского театра. Вернусь в качестве иллюстрации к Каменноостровскому театру. Там мы тоже углубляемся на отметку «минус шесть», но при этом внимательнейшим образом мониторим всю округу. Надо понимать, что в таких проектах потери, которые вероятны при строительно-технологических ошибках и проектно-конструктивных недоработках, могут оказаться невосполнимыми для архитектурного наследия города. Петербургские геотехники пока еще не дают однозначных заключений, иностранцы даже с колоссальным опытом не очень представляют нашу специфику - в «яме» на Лиговском была задействована компания «№1 в Европе», и та ушла, не справилась. В ходе реконструкции Новой Голландии тоже возникают вопросы, но там для их решения избран очень осторожный, неторопливый метод работы. Может быть, этот вариант не так выгоден инвестору, зато является оптимальным на участке с такой ценной исторической застройкой.
Много, например, ведется разговоров насчет башни Газпрома. Конфликт редко служит во благо, но посмотрите, больше обсуждаются архитектурная сторона дела, «скай лайн», предполагаемый образ как таковой. Если же позволить себе абстрагироваться от этой стороны дела, то на поверхность всплывает другой вопрос - можно ли чисто технически в Санкт-Петербурге возводить нечто подобное, позволят ли грунты?
– Если вернуться к питерской «Стратегии сохранения культурного наследия», в каких конкретно действиях, акциях, процедурах находит свое развитие этот уникальный в российских масштабах документ?
В. Дементьева:
– Написана она нами была легко, потому что все изложенное в «Стратегии» было понято и прочувствовано каждым нашим специалистом еще задолго до ее издания. А идея написать ее появилась, когда на объезде объектов реставрации губернатор В. И. Матвиенко заметила: как же так, в городе-памятнике – и нет ничего, что документально выражает суть, концепцию его охраны? Где преемственность, где поступательность? Объясниться по всем этим проблемам со всем сообществом: петербуржцами, бизнесом, властями, действительно, оказалось очень важным. Дальше, работая над текстом, мы стремились изложить свое видение охранно-реставрационных вопросов не наукообразным, а нормальным человеческим языком. В результате получился «читабельный» и понятный, но вместе с тем, содержательный и весомый материал.
Вот и Вы спрашиваете, как «Стратегия» выполняется. Во-первых, одно это может порадовать - значит, она создавалась и принималась не зря, не стала каким-то бесполезным продуктом чиновничьего творчества, который пишется «в стол». Кто-кто, а читательская аудитория Вашего журнала лучше всех представляет, как решаются градостроительные, объемно-планировочные и реставрационные вопросы в свете этого документа. Что-то стало сложнее - фильтр Совета по культурному наследию при Правительстве Петербурга ужесточился, что-то проще - не надо лишний раз обосновывать необходимость соблюдения охранных мер.
– Хорошо, а так называемые градостроительные ошибки? Ведь обсуждение их затеяно не на пустом месте и, похоже, прямо вытекает из стратегических постулатов, прописанных в «Стратегии сохранения».
В. Дементьева:
– Споры, кто больше любит город - охранник или практикующий архитектор - будут возникать всегда. Это нормально, поскольку только в борьбе мнений рождается истина. Опять же надо помнить, что при всех войнах, разорениях, бедах, которые перенес этот город, он, поверьте на слово, лучше всех остальных городов в мире, степень его подлинности очень высока - повторюсь, ибо это важно.
В Северную столицу часто приезжают наши иностранные коллеги, и они констатируют: да, здесь на сегодняшний день наиболее полноценная городская среда, честь вам и хвала за это. Главное, чтобы дальше удавалось поддерживать ее целостность и историчность. Сейчас активно борются две концепции. Одна формулируется в виде утверждения «мегаполис обязан развиваться». А сторонники другой крайности, «города-музея», в качестве модели преподносят экономическое процветание Эрмитажа. Идея интересная, но слишком уж романтическая. Музей на 90% живет на мощные дотации из федерального бюджета, и лишь на 10% - за счет дохода от посетителей. Вряд ли когда-нибудь в обозримом будущем подобные преференции будут позволены пятимиллионному городу. Все равно придется искать компромиссы, одновременно совершенствуя градостроительное и охранное законодательство, занимаясь научно-исследовательской, просветительской деятельностью. Другого попросту не дано.
Вот и возвращаясь к «Стратегии», отмечу, что во многом благодаря ей, легче прошли процедуры принятия целого ряда нормативных документов, включая региональный Закон об объектах культурного наследия. В обозначенном нами стратегическом ключе заработала и программа «Магазин подарков к Дню рождения Санкт-Петербурга». Она была придумана от безысходности, когда на федеральные памятники мы не имели права тратить средства городского бюджета. Теперь вроде бы и прежней необходимости в меценатских пожертвованиях нет, но бросать затею не хочется. Да и бизнесмены привыкли - все прозрачно, понятно и адресно.
Мелочей в нашем деле не может быть. Да возьмите конференции по кругу наших вопросов, которые, если проводятся в Петербурге, то, как правило, имеют международный характер. Или побывайте на акциях КГИОП - «дни открытых дверей» в восстановленных интерьерах, которые мы ежегодно проводим весной в Международный день охраны памятников, посещают десятки тысяч горожан.
При этом мне совершенно непонятны поступки некоторых людей, я имею в виду проблему вандализма. Вот опять совсем недавно кому-то понадобилось ночью забраться на леса церкви Александра Невского каре Смольного собора и утащить несколько фрагментов металлодекора - не исторических, к счастью. От чего такой вандализм: от бескультурья, от психического недуга? Как правило, это совершают приезжие или подростки. Но ведь иногда за такими фактами стоят вполне зрелые петербуржцы…
– В самом начале Вы отметили, что «стиль и ритм» деятельности комитета основательно поменялись, а коллектив?
В. Дементьева:
– «Текучки» у нас практически нет. Профессионализм и стабильность персонала я бы отнесла к числу наиболее явных плюсов в работе КГИОП. Не будет преувеличением сказать, что за последние несколько лет уровень нагрузки на наших сотрудников возрос где-то раз в десять. Но ничего, справляемся. Жаль лишь, что от возрастного оттока кадров никуда не уйти. Это общая проблема и для реставраторов, и для «охранников». Как с ней справиться, в общих чертах понятно, и мы уже приступили к созданию института реставрации. Разумеется подготовка здесь не будет «первым высшим». В институт планируется зачислять тех, у кого за плечами есть базовое образование. Итальянцы, которые считаются лидерами в этой сфере, тоже в свое время пошли по такому пути. Их Миланский политехнический институт специализируется на реставрационной подготовке.
Добавлю, что наш специалист должен не только отличаться высокой профессиональной эрудицией, но и обладать достойным набором человеческих качеств. Слишком уж ответственно дело, которое ему доверяет город. С другой стороны, мы одновременно являемся и надзорным, и исследовательским учреждением. То, что наука и практика в КГИОП идут рука об руку - наверное, плюс, но только с одной стороны. В нашем деле неизбежны научные дискуссии, к примеру, где мера допустимости преобразований, так ли уж точна реставрационная Венецианская хартия, какой быть в своих принципах реставрации. В Стратегии мы прописали: «Ценность - в подлинности». И этим сказали все. А главным при этом все равно остается разработка методик, конкретных механизмов реставрации, осуществление надзорных и охранных мероприятий и т. п.
У нас трудятся самые авторитетные в своих вопросах, «на вес золота» специалисты. Выделять кого-нибудь из числа наших сотрудников каким-то особым образом будет не слишком справедливо, вклад каждого в общее дело неоценим. Но о своих замах все-таки скажу отдельно. Провожаем на пенсию Б. М. Кирикова, на нем лежал учет всех памятников. Будет сложно компенсировать гигантский опыт, наработанный Борисом Михайловичем. Перешла на другую работу мой первый заместитель О. В. Таратынова. Она воспитала крепкий коллектив. На ней держались все вопросы реставрации. Отпускаю ее не с легким сердцем - все мы хотя бы чуть-чуть эгоисты, но в принципе поддерживаю, и будьте уверены, Ольга Владиславовна займется на новом месте не только музеем, на нее ляжет подготовка к 300-летию Царского Села. Кстати, И. П. Саутов пришел в свое время на директорскую должность в ГМЗ с поста председателя КГИОП. Работа по возрождению царскосельского ансамбля, превращению его в один из самых популярных музеев-заповедников мира стала для Ивана Петровича главным делом жизни. Чтобы продолжить начатое им дело, у О. В. Таратыновой, мне кажется, есть своя сильнейшая мотивация. Тут совсем не тот случай, чтобы приглашать стороннего топ-менеджера, далекого от нашей профессии, будь он даже семи пядей во лбу. Поэтому важно и приятно, что и губернатор, и министр культуры остановились именно на ее кандидатуре.
– Остается только поблагодарить Вас, Вера Анатольевна, за интересный разговор, пожелать успехов Комитету ГИОП в преддверии юбилея. Надеюсь, что такие встречи на страницах нашего журнала будут регулярными.