Работа над непревзойденными памятниками петродворцового ансамбля в основном объеме была завершена к трехсотлетнему юбилею города, хотя, по большому счету, конца этому процессу не предвидится никогда. Такое положение вещей является вполне нормальным для Петергофа. Известно, что даже по сравнению с очень взыскательным Петербургом, его чуть более молодой сосед, сосредоточивший в себе все имперское великолепие, предъявляет крайне высокие требования ко всей охранно-восстановительной деятельности на своей территории. Вот и недавно у Первых Петергофских реставрационных мастерских появился новый объект. Признаться, постройка на Петербургском пр., 3 несколько выбивается из общего ряда роскошных архитектурных сооружений, где специалистам доводилось работать до этого. Являясь, тем не менее, памятником истории и культуры середины XIX в., здание Императорского телеграфа напоминает уже не о дворцовом блеске, а, скорее, возвращает к прозе жизни того времени.

       Незадолго до юбилея ленинградско-петербургской реставрации мы вновь побывали в мастерских, встретились с их бессменным руководителем Г. А. Агалиной. Зная, что многие из первых и особенно ярких страниц в истории отрасли были написаны именно здесь, в Петергофе, такой визит представлялся исключительно подобающим случаю. По словам Галины Александровны, объект им достался на этот раз не только необычный, но и захватывающе интересный.

Г. Агалина, генеральный директор ЗАО «Первые Петергофские реставрационные мастерские» :
– Императорский телеграф, построенный в 1857 г. архитектором Штакеншнейдером, как оказалось, таит в себе массу сюрпризов. Здесь мы действительно получили возможность профессионально «отдохнуть» от пышности и помпезности прежних работ. Но, поверьте, историческая суть и смысловая задача данного реставрационного проекта ничуть не ниже. Это тоже Петергоф, но другой. И каждая находка, пусть даже связанная с рядовыми буднями позапрошлого века, а никак не с большой политикой и громкими именами, способна приносить нашим людям удивительную, почти детскую радость.
       Проведенные изыскания, вскрытие полов и стен дали достаточно полное представление о той повседневной жизни, которая протекала в этом здании. Открылось очень интересное булыжное мощение внутреннего дворика, куда приезжали служащие на лошадях. Камень был покрыт несколькими слоями строительного мусора и земли. Они легко счистились, и нам предстало первоначальное мощение – если и поврежденное, то только слегка. Тут же в дворике находился ледник, представляющий собой сруб глубиной примерно 1,5 м. Сюда свозился лед для петергофских дворцов Александрии. Коль скоро нам пришлось заниматься самой будничной темой, открою еще одну любопытную деталь. Когда специалисты мастерских вскрывали другой заглубленный бревенчатый сруб того времени (а, если называть все проще и своими именами, то помойную яму), они наткнулись на множество уникальных вещей: оловянные ложки, осколки фарфора, большое количество аптекарских пузырьков, остатки то ли фонаря, то ли паникадила с золоченым декором и т. д. Во внутреннем дворике нам повезло отыскать полный набор скобяной утвари, включая петли, ручки, замки, навесы, засовы. Все эти предметы дают возможность полного воссоздания того, что было.

	Центральный балкон Северного фасада Большого дворца. Общий вид и фрагмент решетки

       В профессионально-инженерном плане, а также с нашей историко-реставрационной точки зрения, исключительно интересной следует считать обнаруженную здесь дренажную систему XIX в., которая была устроена для осушения дворика. Она достаточно проста и, скорее всего, будет восстанавливаться как музейный экспонат, а действующим останется современный дренаж, проложенный вокруг здания. Сам внутренний дворик планируется закрыть поверху стеклянными конструкциями. Так будет достигнута имитация открытого пространства. В самом здании предстоит восстановление русской печи и нескольких голландок. Словом, работы хватит, хотя, конечно, чего-то эксклюзивного – резьбы или привычного нам золочения, – не предвидится. Тем не менее, все, что предстоит делать на телеграфе, достаточно интересно, разнообразно и, если хотите, уникально по содержанию.
       Печален, конечно, тот факт, что последние 10 лет здание простояло без коммуникаций, отопления и прочей инженерии. Зато все дымовые каналы, которые были там устроены с самого начала, оказались «живыми», то есть действующими. Есть планы использовать эти ходы для будущей вентиляционной системы. Сейчас реставрационно-восстановителные работы на объекте идут полным ходом и должны завершиться в самом скором времени. В итоге в составе петергофского заповедника появится еще один небольшой, но достаточно интересный исторический музей.
       Как-то уж так стеклось, но еще один из нынешних объектов ЗАО «Первые Петергофские реставрационные мастерские» тоже относится к числу работ Штакеншнейдера. Правда, из-за небольшого объема финансирования реставрация дворца герцога Лейхтенбергского в усадьбе Сергиевка растягивается на годы.

Золотая анфилада Большого дворца

Г.Агалина:
– Здесь все делать приходится по частям. Изначально были отреставрированы терраса и северный фасад, сейчас мы делаем уже третий, южный, а четвертым в перспективе еще только предстоит заняться. В наружной отделке здания изначально присутствовали два портика, небольших по площади, но с очень изящной резьбой из мрамора, которые дают достаточно серьезный объем интересной работы по камню. Причем один из них сохранился, а второй был утрачен и его придется полностью воссоздавать. Каждый из них будет обрамлен ризалитом. Состояние кладки неплохое, а вот штукатурный слой фасадов серьезно деструктировал. Добавлю, что реставрация этого объекта связана также с очень большими по масштабам столярными работами, которые ведутся в строгом соответствии с историческими технологиями и на основании архивных источников. Надеемся, что счастливый момент полного возвращения к жизни этого интереснейшего архитектурного памятника все-таки уже не за горами.
       Несомненно, возможность своими руками возвращать к жизни историческое и культурное наследие – удел немногих. Любой реставратор с завидной гордостью скажет, что в этой профессии нет случайных людей. Бесспорно, всех объединяет настоящая, глубокая любовь к своему делу. И каждый коллектив по-своему неповторим и уникален.
Г. Агалина:
– В коллективе сейчас занято сто человек, причем штат достаточно разнообразен по своему составу. У нас представлены все профессии, требующиеся в реставрации на сегодняшний день. Когда речь идет об очень больших объемах и сжатых сроках, тогда, конечно, приходится брать людей на субподряд, а так, в основном, стараемся обходиться собственными силами. Самое сильное и большое звено мастерских – наши позолотчики. Сейчас их восемнадцать. Напомню, в феврале 1997 г., когда предприятие начинало свой самостоятельный путь, позолотчиков было пятеро: два опытных мастера, плюс три ученика, которые делали лишь первые шаги в профессии. Остальных мы вырастили.

Туалетная комната Северной анфилады Большого дворца	Штандартная Северной анфилады Большого дворца

       Технологии позолотных работ сами по себе на редкость сложны и требуют очень серьезных навыков. Когда наносится двенадцать слоев левкаса, весь резной рисунок теряется, буквально «тонет» под ним. И позолотчики, после того, как ошкурят поверхность, доведут ее до идеала, начинают заново прописывать все, что было вырезано резчиками, до мельчайших прожилок. Это называется цировкой, а есть еще лишовка и т. п., а в целом процесс подготовки золочения – самый длительный и трудоемкий. Сегодня на позолотном участке основы мастерства на практике постигают четыре новых ученика, которые уже примерно через год станут вполне самостоятельными. Вообще подготовка смены поколений в нашем деле является определенной проблемой. Фирм реставрационного профиля в Петербурге работает немало, и учеников на всех не хватает. Если же предприятие находится, как мы, за чертой «большого города», кадровый дефицит ощущается еще острее, чем у других. Боюсь, что в ближайшие 2-3 года, мы рискуем оказаться в ситуации, когда учить и растить будет некого.
       Наряду с позолотчиками у нас работают достаточно сильные скульпторы, лепщики, столяры-краснодеревщики. Каждое звено возглавляет мастер, отдавший своему делу четверть века и более. Профессионалы такого уровня – это наш основной костяк. И здесь, хотим мы того или нет, вынуждены констатировать другую насущную отраслевую проблему. На сегодня нет как таковых аттестационных комиссий. Соответственно, и аттестацию проводить некому, а между тем есть люди, которые заслуживают определенной категории. Нужно понимать, что профессия реставратора сродни ходьбе по канату: шаг в сторону – и все пропало. Многие не выдерживают такого напряжения. Здесь нужны и самодисциплина, и очень хорошая внутренняя организованность, не говоря уж о внешней. Хотя и награда за наш труд заключается в нем же самом. Никогда не забуду, как, приехав в семнадцать лет из Липецка, шла по Петергофу и думала, как было бы хорошо, если судьба когда-нибудь подарила мне возможность здесь работать. Она подарила, за что ее остается только благодарить. В заключение хотелось бы поздравить всех коллег с предстоящим праздником. Шестидесятилетие школы реставрации Петербурга – очень значимая дата. Желаю вам, друзья, здоровья, счастья, благополучия в семейной жизни и творческих успехов!

В.В. Знаменов, директор Государственного музея-заповедника «Петергоф»: Долгие годы работая в постоянном творческом и деловом контакте со специалистами Первых Петергофских реставрационных мастерских, не устаю удивляться таланту и трудолюбию этих людей. Они являются без преувеличения одним из величайших богатств Санкт-Петербурга и страны в целом. Сердечно поздравляю наших уважаемых коллег, добрых друзей и надежных партнеров с приближающимся юбилеем реставрационной отрасли. Спасибо вам за то, что вы делаете для сохранения уникальных богатств Петергофа, Петербурга и России.