 |
|
До создания персональной мастерской, которое пришлось на рубеж 1994-95 гг., Михаил Яковлевич Бренер исправно трудился в ЛЕННИИПРОЕКТе. Там ему довелось заниматься типовыми и индивидуальными проектами общественных зданий – школы, детские сады, ДК и т. п. Под занавес советской власти стали появляться заказы на жилые объекты в центре города, а вместе с этим – больше простора для творчества. |
М. Бренер: Не скажу, что в главном проектном институте Ленинграда все шло гладко. Вспоминается, например, бесконечная и, к сожалению, так и не реализовавшаяся тема: Дворец культуры им. Ильича на Московском проспекте. В застойные, да и вообще в советские годы выборы власти, если помните, носили формальный, зато регулярный характер. Причем тогдашний первый секретарь Романов ко всему прочему имел обыкновение каждый очередной раз обещать трудящимся этого района, что уж следующая-то его предвыборная встреча непременно состоится в зале нового ДК. Как бы то ни было, на смену одним выборам приходили другие, а проект почему-то не воплощался. В силу самых разных причин многие из разработок института завершали свою судьбу исключительно в бумажном исполнении. Однако и в этих случаях мы получали неплохой навык архитектурной практики, пригодившийся в дальнейшем многим. Нет никакого смысла сомневаться в пользе ленпроектовской школы. Институт выступал монополистом в собственной отрасли и концентрировал невиданное по нынешним меркам количество специалистов-практиков, включая действительно выдающихся архитекторов своего времени. Даже простая возможность пересекаться с ними по работе не могла не обогащать профессионально.
 |
Гостиничный комплекс на ул. Солдата Корзуна (Ульянка) |
Замечу, что мне всегда исключительно везло с учителями. В Академии художеств нам преподавали И. И. Фомин и А. И. Прибульский, построившие немало для нашего города, в том числе и такого, что теперь воспринимается не иначе как классика жанра. Уже работая самостоятельно, мне не раз пришлось убедиться, например, в справедливости слов Игоря Ивановича, что зодчий не в последнюю очередь должен обладать крепким здоровьем, поскольку архитектура вещь долгоиграющая и достижение ее осязаемого результата требует недюжинных сил и терпения. Взять хотя бы стадии конкурса или выпуска проекта, в которых задействованы порядка полутора-двух десятков смежных дисциплин, а условия могут меняться самым непостижимым образом – бывает, что и уснуть некогда. В свою очередь Анатолий Исаакович Прибульский, удивительно вдумчивый и, я бы сказал, интеллектуально творивший архитектор, будучи не только блестящим теоретиком, буквально с третьего курса стал вселять в нас мощный заряд практики. Уже в ЛенНИИпроекте посчастливилось трудиться бок о бок с видными архитекторами советского периода: О. Б. Голынкиным из плеяды авторов, стоявших у истоков супрематизма, Ю. В. Белинским, известным своими проектами станций метро Маяковская и Звездная, НИИ лесного хозяйства на Институтском пр., здания Физико-технического института, а также М. А. Садовским и многими другими неординарными и творчески одаренными людьми.
 |
Бизнес-центр на В. О., ул. Одоевского (идет строительство) |
По словам Михаила Яковлевича, приступить к организации персональной мастерской заставила сама жизнь. Архитекторы тоже люди, у них есть семьи, житейские проблемы. Одной из первых работ на самостоятельном поприще стал проект памятника на могиле академика Л. Р. Зиндера. В ситуации, которая к тому моменту складывалась на строительном рынке, все первоначальные опасения архитектора насчет перспектив мастерской были обоснованными. Тем не менее, все постепенно стало входить в нормальное рабочее русло. Пошли заказы, стали налаживаться деловые и творческие контакты.
М. Бренер: Оставаясь поклонником литературного таланта А. П. Чехова, я только укреплялся в собственном кредо: архитектор должен быть таким же универсальным, как и земский врач. Только один лечит все, что можно лечить, а другой строит все, что можно построить. Сегодня тем более нет смысла загонять себя в рамки какой-то узкой специализации, поэтому мы в мастерской проектируем и жилые здания, и торговые комплексы, и многое другое – к примеру, памятные и мемориальные сооружения. Среди этих работ особенно интересной и знаковой, на мой взгляд, явился памятник Е. Ю. Учителю на Артистической площадке Серафимовского кладбища. Тогда здравствовавшая вдова и сын покойного, в ту пору занимавшийся исключительно кинодокументалистикой и еще не успевший стать каннским лауреатом, оказались очень строгими и требовательными заказчиками, взыскательными ценителями. Общение с ними помогло проникнуться атмосферой семьи, понять, как все должно выглядеть. В итоге, памятник был воплощен в темном камне в форме работающего «на просвет» и поэтому несколько нематериального креста, поскольку Ефим Юльевич был убежденным христианином.
 |
 |
Пристройка к торгово-бытовому комплексу на пр. Энгельса, 145. 2006 г. |
Жилой дом на ул. Яблочкова, 11. 2005 г. |
Проектируя в Петербурге, и особенно в историческом центре, всегда отдаешь себе отчет в ответственности и сложности этого дела. В данном смысле интересно решенной, хотя и достаточно проблематичной в исполнении задачей стал наш проект дома на Петроградской стороне. Любопытно сочетались характеристики места: здание находится на улице, названной именем русского изобретателя электрической лампочки Яблочкова, здесь же расположено одно из первых электротехнических предприятий постройки начала прошлого века – завод им. Кулакова. При этом саму улочку замыкают два собора: Князь-Владимирский с одной стороны и Петропавловский – с другой. В отличие от большинства петербургских улиц, она проложена криво, частично повторяя радиус пр. Добролюбова, тем самым больше напоминая западноевропейские, например, в Антверпене. Оказавшись как-то в этом фламандском городе и еще не зная, что придется строить в похожем месте у себя, я сделал с балкона зарисовку тамошней улицы Венусстраат.
Когда мы брались за этот дом, то неким подсознательным ориентиром, с которым для нас соотносилась проектная идея, стал корпус завода, решенный арх. Кригером с применением двухъярусной системы фасадов. И как-то сам собой этот подход повторился и в нашей постройке, что позволило визуально «раздвинуть» границы узкой улицы. Тогда же возникла мысль украсить здание узкими и короткими фронтонами. При его постройке использовался полированный гранит. Можно было ограничиться, допустим, керамогранитом, понимая, что применение натуральных материалов сегодня – дело дорогое и поэтому, увы, нечастое. Вообще есть определенный парадокс в том, что современный архитектор получил в распоряжение палитру материалов, невиданную по своему разнообразию еще совсем недавно, но не всегда может ей воспользоваться в полной мере. Поэтому особенно радует, когда автор проекта и заказчик находят взаимопонимание в этом вопросе.
 |
Торговый центр на ул. Васи Алексеева у м. «Кировский завод», 2005 г. |
Кто-то может и не согласиться, но, по-моему, в архитектурной лексике Петербурга не очень-то уместны длинные здания. Когда на одном отрезке размещается много разных фасадов, это действительно радует глаз. Можно посмотреть на Малую или Большую Морские улицы, где на ограниченном пространстве представлено редкое обилие всевозможных архитектурных стилей и решений. Или возьмите набережные Мойки и Фонтанки – такое многообразие их только украшает (правда, не по всей длине). В эпоху, когда финансовое благополучие стало позволять жителям столицы скупать по нескольку смежных участков и возводить на них протяженные постройки, картина начала меняться, петербургские же набережные и улицы, в свою очередь, – что-то безвозвратно терять. Важно отметить, что уход от гигантомании и членения новой городской застройки короткими фасадами, решенными в разных стилях и с использованием различных материалов, но при единой высотной характеристике, сейчас активно исповедуется архитекторами Западной Европы, в частности, в Германии. Думается, и мы рано или поздно будем учитывать эти тенденции, тем более, что наш город все больше разворачивается от типового к авторскому проектированию – того, с чего он, собственно, и начинался.
В этом плане интересен жилой дом, возведенный на месте некогда заброшенной стройки близ вокзала в Зеленогорске. Здание хорошо просматривается из окон поездов, проезжающих мимо по высокой насыпи, а его остекленная угловая башня с коническим куполом играет роль выразительной доминанты во всем архитектурном соседстве. В стеклах ассиметричного фасада, члененного по горизонтали и поэтому нивелирующего ощущение высокой застройки, отражается зелень. Дом завершается мансардным этажом. Изящной форме соответствует и внутреннее содержание. Здесь расположены весьма комфортабельные квартиры. Причем, если брать во внимание рыночный критерий, то дополнительным условием привлекательности здешнего жилья служит само месторасположение здания. Экологически безупречная территория, плюс электричка, которая добирается до центра Питера менее чем за час.
В обоих названных случаях речь идет об объектах жилищного строительства. Однако мастерской есть что показать и в области проектирования общественных зданий. Тем самым реализуется линия преемственности между нынешним днем и тем, чем Михаил Яковлевич занимался в проектном институте. На первых порах в числе прочего пришлось заниматься строительством популярных в середине 90-х гг. быстровозводимых торговых комплексов. Один из таких примеров – торговая зона у метро Кировский завод, проектируя которую, авторы не пошли дежурными маршрутами, а постарались сочинить некую вариацию в архитектурных ритмах пятидесятых. Она оказалась весьма логична в увязке с окружающей застройкой и на фоне павильона станции метрополитена, напоминающего античный храм. Несколько позднее был спроектирован стоящий неподалеку трехэтажный торговый комплекс. Для этой задачи разработчики предложили прямо противоположный алгоритм, справедливо считая, что еще один парафраз на тему сталинской архитектуры не будет уместным. Здесь включился принцип контраста, и здание из бежевого керамогранита с полностью остекленной входной частью удачно дополнило городской пейзаж в районе этой части пр. Стачек. Сегодня по проекту мастерской Бренера развернуто строительство крупного офисного центра с торговыми помещениями на Васильевском острове.
 |
Жилой дом на ул. Луначарского, 40. Проект 2004 г. |
 |
Проект жилого дома в Зеленогорске, ул. Вокзальная, 1 |
М. Бренер: Место это удивительно как по красоте ландшафтного и архитектурного окружения, так и по функциональному потенциалу. В своем проекте мы постарались избежать его наполнения этакой новой кричащей постройкой и обошлись без какого-то конкретного главного фасада, решив здание круглым, обозреваемым со всех сторон. Роль основного внешнего акцента призвана играть своеобразная «линза» структурного остекления, выходящая на набережную Смоленки. К счастью, и заказчик воспринял саму идею не как дорогую причуду, а вполне прагматично, с пониманием, что такая архитектура лишь добавит потребительской привлекательности зданию. Аналогичная точка зрения возобладала как при решении вопросов по обеспечению офисно-торгового центра средствами вертикального транспорта – лифтами, эскалаторами, так и практически во всем, что касается внутренней планировки и интерьерных нюансов. Тот же заказчик обратился к нам по поводу реконструкции полученного им во владение недостроенного в конце 70-х – начале 80-х гг. одного из цехов завода «Биофизприбор». Сегодня здесь располагается крупнейший из центров обувной торговли города, известный петербуржцам и приезжим под названием «Платформа».
К числу наших построек общественного назначения добавил бы также и достаточно хорошо известный в Петербурге «Миллер-центр». Поскольку его предполагалось разместить в пристройке к жилому дому, проектировавшемуся еще до перестройки, эту разработку мы вели в «дуэте» с 6-ой мастерской ЛенНИИпроекта. Было предложено организовать внешнее и внутреннее пространство будущего центра по принципу интегрированного комплекса в современном европейском духе. Органичной составляющей проекта опять же выступили лифты с панорамным обзором и эскалаторы.
На практике бывает, что тандем с заказчиком оказывается не вполне удачным. В качестве примера можно привести памятную для мастерской историю со строительством близ гостиницы Пулковская. За это место боролись заказчик М. Я. Бренера, желавший возвести здесь жилой дом и владельцы отеля с предложением разместить здесь комплекс спортивных сооружений взамен своих временных теннисных кортов. Вопрос признавался настолько серьезным, что был удостоен обсуждения на градсовете и там решен в пользу бренеровского варианта. В ходе прений С. П. Шмаков, руководивший в свое время группой авторов застройки 87-го квартала Пулковского шоссе, заметил, между прочим, что жилое здание не просто впишется в имеющуюся застройку, но и исправит их же ошибку, завершив ось Варшавской ул. надлежащим образом. Когда уже были выполнены предпроектные предложения, заказчик, судя по всему, из обычных меркантильных соображений решил вдруг передать всю дальнейшую работу другой организации, не имевшей, к слову, особого опыта в архитектурных разработках такого масштаба и функционального назначения. Преемники сохранили планировочную суть, но заметно трансформировали фасадное решение. Их проект неоднократно возвращался на доработку, но в итоге был воплощен в его нынешнем виде – похоже, но очень отдаленно. Это, вкупе с не очень точным знанием перечисленных нюансов, позволило популярному петербургскому архитектурному критику Золотоносову недавно пройтись в прессе и по этой постройке, назвать ее не самым удачным подражанием зданию Московского университета, почему-то отнеся к продуктам творчества мастерской Бренера.
М. Бренер: Что-то удается воплотить, что-то – нет. Это объективный закон творческой жизни. Но существуют и субъективные преграды. Так пока и не реализован наш проект высотного жилого комплекса на… Здесь, правда, уже совсем другая история – суть проблемы, насколько мне известно, состоит в том, что заказчику до сих пор так и не удалось пройти через систему разрешений и согласований градостроительного комитета. Она с течением последних лет становится все сложнее и запутанней, а нынешние законодательные механизмы в области строительства далеко не адекватны запросам рынка. В результате, для девелоперов это зачастую проявляется в отложенных инвестициях и, соответственно, потерях, а для проектировщиков – в вынужденных творческих паузах.