ОБ ИСТОКАХ,
ИДЕЯХ И ПЛАНАХ


Л. П. Лавров

ОТ ГРАДОСТРОИТЕЛЬНОГО РОМАНТИЗМА ШЕСТИДЕСЯТЫХ
К РЕАЛИЯМ КОМПЛЕКСНОЙ РЕКОНСТРУКЦИИ
КВАРТАЛОВ НЫНЕШНЕГО САНКТ-ПЕТЕРБУРГА

В этом году наш постоянный автор и член редакционного совета «ДиС» Юрий Иванович Курбатов отметил свое семидесятилетие. О плодотворной научной и практической деятельности видного петербургского архитектора хорошо известно в профессиональной среде. При этом некоторые до сих пор не слишком озвученные детали творческой биографии Ю. И. Курбатова помогут, на наш взгляд, проникнуть в суть его авторского начала, полнее понять те концептуальные идеи и принципы, которым он следует. Интервью, взятое у юбиляра по просьбе редакции другим доктором архитектуры и профессором СПбГАСУ, Леонидом Павловичем Лавровым, призвано устранить этот информационный пробел.

Курбатов Юрий Иванович окончил Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. Репина в 1960 г. по специальности «архитектор»
Член-корреспондент РААСН, доктор архитектуры, профессор СПб ГАСУ и Международной Академии архитектуры (МААМ).
Автор около 160 публикаций, включая 4 монографии, 3 учебных пособия, 2 брошюры, многочисленные статьи в научных сборниках и журналах. За исследования финской градостроительной культуры и монографию «Хельсинки» удостоен медали Энгеля г. Хельсинки. Как составитель и один из авторов книги «Архитекторы об архитекторах» в 1999 г. отмечен Большой медалью РААСН.
Работал в Ленгипрогоре, ЛенЗНИИЭПе и ЛенНИИПградостроительства, участвовал в разработке более 30 проектов (генпланы, ПДП, проекты застройки), в числе которых схема генплана г. Хошимина (СРВ), отмеченная медалью Хошимина. Подготовил 17 научно-исследовательских работ, определяющих стратегию преобразования техногенных ландшафтов Севера и сохранения, развития и преобразования уникальной среды Санкт-Петербурга. За серию публикаций отмечен дипломами первой степени Фестивалей «Зодчество» в 1995, 1997 и 2000 гг. Преподавал в Институте им. Репина, ЛВХПУ им. В. И. Мухиной. В настоящее время главный архитектор Фонда реконструкции и развития «РЕГИОН-ИНВЕСТ» и директор СПб филиала НИИТАГ (Научно-Исследовательского Института Теории Архитектуры и Градостроительства)

Л. Лавров: Насколько известно, одним из Ваших руководителей по градостроительным проектам был профессора Л. М. Тверской. Это сказалось на начальном этапе Вашей творческой биографии?
Ю. Курбатов: Действительно, особый интерес и понимание значимости градостроительных работ были привиты нам буквально со студенческой скамьи. Лев Михайлович, влюбленный в английские города-сады – Левчорс, Уэльвин, справедливо утверждал, что их полноценная среда обязана прежде всего свободной планировке, формирующей уютные группы жилых домов. Эстетика скромных малоэтажных зданий, по его мнению, не играла определяющей роли. Был ли профессор прав, утверждая, что архитектура – дело штукатура, главное же планировочная организация, связь с природой? Мне казалось тогда: используя типовые здания, можно получить полноценную среду. Это был, безусловно, градостроительный романтизм. Но он и оказался определяющим в выборе конкретной деятельности.
Л. Лавров: Дальше, насколько известно, был Ленгипрогор?
Ю. Курбатов: Вместе с соучеником Львом Табаковым мы оказались в мастерской Ю. А. Дьякова – руководителя, у которого можно было поучиться. За короткий период я выполнил здесь более десяти проектов застройки и детальной планировки. География этих разработок была чрезвычайно широка и разнообразна. Из них, наверное, самым интересным явился проект детальной планировки Северо-Восточного района Ижевска, своеобразный город-сад. Стремление к гармонии с природой опиралось здесь на серьезное изучение ландшафта. Главное, пейзажи при этом фиксировались, проводился их структурный анализ, а затем уже в них вписывались архитектурные формы. Мы работали в соавторстве с ландшафтным архитектором Н. Н. Хомутецкой. В проекте присутствовали значительная эмоциональная энергия и некоторая наивная вера в то, что он может быть реализован. Председатель Ижевского горисполкома Иванов (к сожалению, не помню его имени и отчества) после рассмотрения работы и моего сообщения сказал: «Молодой человек, у Вас большое будущее». Очевидно, он был наивен так же, как и я.
Л. Лавров: Но, тем не менее, это увлечение романтизмом продолжалось?
Ю. Курбатов: Думаю, что пиком этого стала кандидатская, посвященная синтезу градостроительных структур с природной средой (защита 1965 г. – прим. ред.). Позднее, уже в 1970-е годы изучение теории и практики западной архитектуры, анализ советского опыта раскачивания догм строгой функциональности окончательно убедили, что типовая примитивная архитектура не может быть составной частью полноценной среды.
Л. Лавров: Это сомнение, вероятно, и изменило направленность Вашей последующей работы?
Ю. Курбатов: Я не стал идеологом органической архитектуры, которую любил и о которой писал. Изучая творчество Алвара Аалто, Ральфа Эрскина, Рейма Пиетиля, Барта Принса и др., я пытался найти аргументы против главных постулатов функциональной архитектуры, жестко и бескопромиссно выражающей во внешних формах лишь свое материально-техническое содержание. Моей главной научной работой, направленной против функционализма, стала докторская диссертация «Архитектурная форма и природный ландшафт. Система композиционных связей» (защита 1985 г. – прим. ред.). Тем самым я пытался ответить на свой внутренний вопрос: «Какая архитектура может реагировать на свой контекст, стать уместной, любящей свою природу и культуру?».
Л. Лавров: В Вашем очерке 1990-х годов: «Тихие революции…» и серии статей этого же периода активно поддерживался отказ от идеологии строгого функционализма. Как Вы сейчас относитесь к их содержанию?
Ю. Курбатов: Считаю, что участвовал в утверждении очень важного поворота нашей архитектуры к своему наследию и включению ее в русло мирового культурно-исторического процесса. В то же время я никогда не призывал похоронить функционализм, утверждая лишь, что он обязан стать другим, обогащенным эстетически и интеллектуально.
Л. Лавров: Постоянное участие в профессиональной дискуссии на страницах печати по теме, какой должна быть архитектура в историческом центре Петербурга – дань моде или выражение принципиальных позиций?
Ю. Курбатов: Считаю это своим долгом, ибо общественное мнение деформировано. Необходимо рассматривать два аспекта этой темы: геометрическую и языковую уместность новой формы контексту.
Наиболее сложным является языковой аспект, и здесь одинаково опасны обе крайности. Копирование языков исторического контекста приводит к его стагнации. Другая крайность состоит в формировании языка самого радикального авангарда, отрицающего наследие. Все то, что находится между этим, допустимо. Это, как правило, сочетание новых и новых архитектурных знаков,слов и синтаксиса с историческими. Такое может получиться только в результате полноценного творческого процесса архитектора, который несет ответственность как за сохранение исторических ценностей, так и за создание ценностей уже нашего времени. Мной предлагалось внести эти соображения в петербургскую стратегию охраны наследия.
Л. Лавров: Вы работали в Академии художеств, Мухинском училище, сегодня являетеся профессором СПбГАСУ. Удалось ли реализовать свои научные интересы в сфере преподавания?
Ю. Курбатов: Выдающаяся архитектурная школа Академии художеств, которую я закончил, опирается на воспитание хорошего вкуса, безупречной художественной интуиции и умение гармонизировать форму. Однако в конце XX и начале XXI вв., в эпоху ярких индивидуальных вербальных моделей, которые становятся двигателями в поисках новизны и реализации широкого плюрализма, все большее значение приобретает интеллектуальная составляющая архитектуры. Именно поэтому система подготовки современного зодчего должна быть дополнена научными методами, увеличивающими возможности интеллектуальной составляющей. Здесь в СПб ГАСУ уже седьмой год я читаю курс лекций «Методология архитектурного формообразования». Это не рецепты, а интеллектуальный инструмент использования ресурса индивидуализации формы, раскрывающий и реализующий творческую фантазию.
Л. Лавров: Задам вопрос, который в последние годы в кругу наших коллег становится своего рода тестовым. Как Вы относитесь к проекту «Новой Мариинки» Доминико Перро?
Ю. Курбатов: Прежде всего, следует обратить внимание на истоки столь индивидуальной формы. Ее двигателем стала определенная интеллектуальная модель. Перро пишет, что неповторимость Петербурга связана с его золотыми навершиями, что, видимо, и оказало самое значительное влияние на образы нового театра. Именно отсюда возникла главная художественная тема (которая и стала главной проблемой) – здание прикрыто оболочкой или, если угодно, сенью. В конкурсном варианте она была легкой, ажурной, романтичной. В последнем, показанном на Градостроительном Совете КГА, оболочка стала более техницисткой и менее интересной. Ее материальную плоть теперь прорезает калейдоскоп «оконных проемов». Наверное, важную роль здесь может сыграть внутренняя подсветка, способная смягчить и размыть чрезмерный геометризм конструктивного решения.
Л. Лавров: Вы не только историк и теоретик современной архитектуры, но и известный градостроитель-практик. Какие из своих работ вы считаете наиболее важными?
Ю. Курбатов: Одна из них – концепция преобразования техногенных ландшафтов Магаданской области, заказанная «ВНИИ-1 Золота и редких металлов». Суть заключалась в том, чтобы на основе анализа ландшафтов долин рек, испорченных золотодобычей, предложить систему их преобразования. Задача была абсолютно новой и творческой. Полностью рекультивировать ландшафт было бы нереально и самонадеянно. Поэтому была предложена модель, в которой перемешивался язык природных и искусственно созданных форм. Концепция была одобрена, и если бы не рухнул Советский Союз, ее удалось бы реализовать.
Другая большая работа, которую хотел бы вспомнить, – генеральный план Хошимина, бывшего Сайгона, выполненный бригадой из пяти человек (три инженера и два архитектора – я и Юрий Константинович Бакей). Наверное, также можно назвать первые инвестиционные проекты комплексной реконструкции кварталов №№ 10 и 141 на Старопетергофском пр. и нескольких по Обводному каналу Петербурга, выполненные в ЛенНИИПградостроительства (мастерская А. В. Махровской). Может быть, еще более актуальными стали проекты, выполненные под моим руководством в Фонде «Регион-Инвест». Это комплексная реконструкция кварталов № 24 М. Охты и № 25 Бол. Охты, а также находящийся в стадии завершения квартал № 12 по Гражданскому пр. Особенность последних работ – они несут крайне необходимую социальную альтернативу ущербной уплотнительной застройке, которая отнимала у жителей зеленые территории, не давая ничего взамен.
Л. Лавров: Над чем Вы работаете сейчас? Что появилось в печати в последнее время?
Ю. Курбатов: В декабре прошлого года вышла монография «Турку. История и архитектурный портрет города». Это вторая книга о соседней стране, которую вскоре переведут на финский язык, что не может не радовать. В ближайших планах – издание монографии «Архитектурно-градостроительные уроки Ленинграда-Петербурга. ХХ век» и учебного пособия «Методология архитектурного формообразования» Есть и еще кое-что, о чем пока не буду говорить. Верю в приметы.

 

 

>> К СОДЕРЖАНИЮ >>