Николай Уманцев

	ТРУДНО БЫТЬ
БОГОМ
В феврале 2005 г. архитектурной мастерской Б. Г. Гришко исполнилось 15 лет. Среди профессионалов строительного комплекса Петербурга этот творческий коллектив достаточно хорошо известен и пользуется заслуженно высокой репутацией. С момента предыдущей нашей публикации о нем прошел немалый период – восемь лет. Разумеется, за это время многое изменилось, многое сделано и достигнуто. Наш сегодняшний разговор с основателем и бессменным руководителем мастерской Борисом Григорьевичем Гришко затронул некоторые вопросы, относящиеся к архитектурным традициям и сегодняшнему дню в градостроительстве Петербурга.

Корр.: Есть некое противоречие в том, что молодые архитекторы всегда готовы доказать свою состоятельность в градостроительстве, а вопреки их амбициям чаще всего побеждают корифеи. В архитектуре существует некий возрастной ценз?
Б. Гришко: Не претендуя на истину в последней инстанции, все же скажу, что наша профессия требует опыта. Да и обратите внимание, на протяжении всей истории мирового зодчества по-настоящему серьезными архитекторами, как правило, признавались люди, пережившие сорокалетие. Что-нибудь действительно выдающееся им удавалось сотворить, уже перешагнув этот возрастной рубеж. Вот, например, все ранние постройки Райта за рамки «среднего уровня» не выходят. То же самое и у Гропиуса. Еще в большей степени это показательно на примере творчества Миса ван де Роэ. Он, будучи еще совсем молодым, в качестве помощника у Беренса делал что-то действительно из себя представляющее, а позднее, перейдя на самостоятельную стезю, долго не мог «сочинить» ничего достойного. И лишь в зрелости, после эмиграции в Штаты, этот архитектор обрел «собственный голос».
Хотя, по большому счету, все в нашем деле крайне непредсказуемо – одни просто стареют в профессии, другим суждено воспарить и прославиться.

Фрагмент застройки Пулковского шоссе. Арх. Гришко Б. Г., Васильев Д. Г., Медведева Т. А., Иванов Г. Б., Щербина Е. В.

Корр.: Но возьмите Возрождение в Западной Европе или XVIII век в России – многие знаменитые архитектурные творения тех времен принадлежат молодым или, во всяком случае, далеко не старым авторам.
Б. Гришко: Так только кажется. Тогда и люди взрослели раньше, уже в четырнадцать-шестнадцать лет становясь на самостоятельный жизненный путь. Ну а с другой стороны, возьмите того же Брунеллески. Когда он построил Воспитательный дом – один из своих истинных шедевров, – ему было хорошо за сорок, он успел пройти цеховое обучение, более пяти лет обмерял и раскапывал памятники античности в Риме. На мой взгляд, нормальная самостоятельная работа архитектора с умением поставить себе цель и в ее рамках сформулировать конкретные задачи, как раз и возможна на определенном этапе зрелости. Леблон был человеком преклонных лет, а в помощь ему Петр I созвал из Европы никак не мальчиков, но мужей достаточно зрелых.
Впрочем, архитектура – всегда коллективный вид творчества, хотя и получающий импульс от одного человека. Конечный результат любой нашей работы является итогом усилий самых разных по профессиональному стажу и возрасту людей. На примере нашей мастерской скажу, что мест для приложения творческой фантазии у нас хватает всем сотрудникам – и начинающим, и опытным.

Малоэтажный жилой комплекс в Коломягах. архитекторы Гришко Б. Г., Иванов Г. Б., Щербина Е. В. при участии Васильева К. Н.

Корр.: Представив свои предложения по проекту Великого музея в Гизе (Египет), Ваша мастерская обошла многих именитых участников и оказалась в призовой двадцатке претендентов на эту работу. Кажется, получилось неплохо, и Вам стоило бы уже много лет почивать на лаврах, время от времени вспоминая о своем успехе…
Б. Гришко: Что до модных сегодня рейтингов – их объективность вызывает сильные сомнения. Поэтому всевозможных творческих конкурсов и профессиональных смотров я, по возможности, стараюсь избегать. Правда, когда очень просят, бывает трудно отказать. Вот как-то выдался год более или менее свободный от текущей работы, и наша мастерская, приняв участие сразу в трех конкурсах, на каждом из них взяла одно из призовых мест. Но, честно говоря, очень жаль времени, которое тратится на внешний эффект, ведь достоверно оценить работу того или иного архитектора можно лишь с точки зрения реально им построенного. А в наши дни компьютер без особых трудозатрат позволяет нарисовать в трехмерном виде то, что вы задумали. Поэтому зачастую и виртуальная идея, и практически воплощенная воспринимаются почти одинаково. Хотя замечу, что без IT-технологий современная архитектура немыслима. Поэтому и в нашей мастерской, долго остававшейся чуть ли не последним «оплотом» традиционных методов работы, в свое время пришли к выводу о необходимости осваивать компьютер. Мы даже пошли на то, чтобы организовать у себя специальные курсы. В итоге спустя два месяца все сотрудники, кто в большей, кто в меньшей мере, но в целом достаточно уверенно стали работать в AutoCAD и 3DS Max и других прикладных программах.

Памятник и площадь К. И. Фаберже. архитектор Гришко Б. Г., скульпторы: Аристов Л. В., Иванов В. В. при участии Васильевой Н. А. и Устинкиной О. Э.

Корр.: Вы сторонник жесткой творческой позиции?
Б. Гришко: В архитектуре имеют право на существование самые разнообразные,
порой неожиданные, а на первый взгляд, и спорные идеи. «Пусть цветет сто цветов», – говорил Мао Цзэдун, не только вождь китайской революции, но один из величайших мудрецов прошлого столетия. Наша мастерская выбрала свой путь, и я вместе со своими сотрудниками пытаюсь «нащупать нерв», который, в первую очередь, связан с традицией. Конструктивизм и модернизм в голом виде, а также всякого рода супрематические идеи в эту концепцию не укладываются. Между тем, всем высоким стилям прошлого я предпочитаю эклектику. Она в большей мере, нежели остальные, оставляет за человеком – автором или зрителем, – право выбора.
В проектах, которые были разработаны нашей мастерской, легко уловить определенный эклектический оттенок.
Корр.: Насколько известно, вы с особым интересом занимаетесь проектированием высотных зданий. И как в этом случае быть с популярной сегодня темой коттеджного строительства?
Б. Гришко: Среди моих коллег сегодня немало пропагандистов исключительно малоэтажной застройки, причем по американскому типу – из легких конструкций и т. п. Не думаю, что это отвечает нашим национальным традициям и запросам русского человека. По большому счету, ментальность формируется ландшафтом. У нас он в отличие от, скажем, Сан-Франциско не предполагает широкого расселения. Работая в мегаполисе, я выступаю сторонником высотного строительства. Во-первых, крупный город должен иметь свой неповторимый и узнаваемый силуэт с яркими доминантами. Наши предшественники, строившие Петербург, отчетливо понимали это: посмотрите на храмы, в большинстве они как на подбор – за стометровую отметку.
Во-вторых, абсолютно неоправданно в наше время разбазаривать драгоценную землю. Этот критерий одинаково важен при разработке проектов любой высотности. И малоэтажное строительство, хотел бы я того или нет, будет идти. В этом году мы показали пример экономной застройки в малоэтажном комплексе. По границам пятна, которое состоит из двух участков, находящихся в собственности заказчика, запланирован полуподземный этаж. В его объемах разместятся стоянка автомобилей, все инженерные и сервисные системы. По периметру сооружения будет поставлен элитный 12-квартирный жилой дом и семь таунхаузов.

25-18 этажный жилой дом на углу ул. Фучика и ул. Будапештской. архитекторы Гришко Б. Г., Иванова О. А., Кожин Д. Ю.

Корр.: У каждого архитектора свой взгляд на то, как город строить. Транс­формировался ли он лично у вас с опытом и возрастом?
Б. Гришко: Занимаясь в аспирантуре у Марианны Зеноновны Тарановской, я разрабатывал тему «полицентров». Чтобы всем стало ясно, поясню: под этим термином понималось объединение досуговых, культурно-зрелищных, торговых и, как тогда именовалось, общепитовских заведений в едином комплексе по конкретному интересу потребителей. Эти комплексы, по моей модели, должны были представлять достаточно обширную зону отдыха и общения для жителей какого-либо из районов Ленинграда. Это как-то противоречило основополагающей на тот момент градостроительной идее функционального зонирования, которая ставила нас в слишком жесткие рамки: здесь – спальный район, вот тут – промышленная, а там – торговая зона… Главная мысль работы состояла в том, что полицентры (суперцентры) расположатся в узлах, где происходит пересадка пассажиров с одного вида транспорта на другой. За основу их размещения я взял схему перспективного развития ленинградского метро с будущими развязками и дуговыми линиями. Строительство метрополитена сегодня, кажется, сдвинулось с «мертвой точки», но, что любопытно, с приходом рынка, изменением темпов и направленности нашей жизни многие идеи моей диссертации, не защищенной четверть века назад, постепенно в той или иной мере воплощаются в реалиях.
Опережая некоторые из Ваших вопросов, скажу, что архитектор должен пытаться предвидеть многое. Вообще градостроительство – это в определенном смысле навязывание своей авторской воли современникам и потомкам. Но вот что мне особенно нравится в профессии, так это те моменты, когда продумываешь и прорисовываешь это будущее. Наверное, в эти моменты каждый архитектор чувствует себя немножко Богом.

Реконструкция Северомуринского универмага. архитекторы Гришко Б. Г., Веселова О. В., Медведева А. В. при участии Семина М. Б. и Зориной К. С.

Корр.: И трудно быть Богом?
Б. Гришко: Более чем… Архитектура всегда представляла собой искусство компромиссов. А в рыночное время, когда экономические соображения сильно превалируют над эстетическими, мне и всем коллегам надлежит постоянно напоминать себе: деньги тратятся не свои, а заказчика. Последний заинтересован в снижении затрат. И наш брат архитектор вынужден мириться с тем, что даже самый уникальный, по его авторским меркам, проект воплотится, однако произойдет это с некоторыми вынужденными изменениями. Это может касаться и материалов, и технологической стороны дела, и конструкторской, и инженерной компонент. Проблема? Да. Вот ее и приходится разрешать путем поиска оптимальных вариантов строительства с анализом новых технологий, материалов, изучением опыта наших и зарубежных коллег. Скажу, что нынешний архитектор обязан быть не только художником, но еще и экономистом. Условно говоря, существуют две модели организации архитектурного дела – французская и немецкая. Работая по первой, ты выступаешь исключительно автором идеи, а все остальное (архитектурно-строительная и инженерно-конструкторская стороны разработки, менеджмент проекта и пр.) препоручается сторонним лицам и фирмам. Немецкий архитектор ведет весь проект от начала до конца, и мы в мастерской пытаемся реализовать эту схему.

Въездной знак в г. Пушкин. архитектор Гришко Б. Г. при участии Шашориной Л. А.

В целом же, на мой взгляд, наступило весьма благоприятное время для архитектурного творчества, в первую очередь в силу того, что в лучшую сторону меняется инвестиционный климат в строительстве. Очень медленно, но все-таки растет культурный уровень и заказчиков, и строителей. Это позволяет браться за интересные и оригинальные проекты, которые еще некоторое время назад вряд ли могли быть реально воплощены, оставаясь лишь благими авторскими замыслами в чертежах и макетах.

>> К СОДЕРЖАНИЮ >>