ОСОБНЯК РУМЯНЦЕВА

Аглийская набережная — одна из старейших и красивейших в невской па-ораме Петербурга. В едином ансамбле застройки набережной дом № 44, с классическим парадным портиком, — это особняк Канцлера Российской империи графа Н. П. Румянцева, уникальный по своей судьбе и одновременно характерный для Петербурга памятник, имеющий огромную историко-культурную ценность.
Строить дома на данном участке, причем только каменные, разрешил Петр I в апреле 1714г. Для ускорения застройки набережной, а также сбережения материалов, по новому указу 1721 г. между смежными домами, по «красной линии» разрешалось делать только одну, а не две стены. Так построен и данный особняк. Впервые постройки на данном месте указаны на плане Санкт-Петербурга 1738 г. (М. И. Махаева), где главный дом с набережной — это прямоугольный корпус, выстроенный по «красной линии» с центральным, слегка выступающим ризалитом.
Более полно фасад здания показан на гравюре М. И. Махаева «Проспект вверх по Неве от Галерной верфи».

Дом двухэтажный, отделка фасада довольно проста: центральный ризалит в три окна завершает высокий мансардный этаж (второй свет для центральной залы). Сверху здание венчал прямоугольный аттик, по сторонам которого располагалась балюстрада. Более позднее изображение здания есть на плане Сент-Илера 1765-1775 гг. Дом — двухэтажный, без ризалита (что объясняется условностью изображения), оконные проемы имеют выступающие фигурные наличники, под окнами второго этажа расположены «полотенца».
Все эти архитектурные детали находят свое подтверждение при проведении археологических изысканий на фасаде лицевого корпуса. Первым владельцем этого особняка был М. В. Голицын.
В 1780-х гг. дом принадлежал англичанину Фаркварсану, который затем продал его английскому купцу Вара. Очевидно, тогда же особняк перестраивается, — на гравюре Б. Патерсена «Английская набережная», выполненной в 1796 г., это уже трехэтажное строение с центральным четырехколонным портиком, с балконом во втором этаже. В первом и втором этажах окна — большие, а в третьем — небольшого размера.
В 1802 г. здание покупает граф Н. П. Румянцев. Он не оставил его в прежнем виде, а, как писал В. В. Стасов, « ...произвел в нем многие значительные перемены, ... превратил здание из скромного дома частного человека, купца, в парадный, во вкусе Наполеоновского времени, дом важного государственного человека, богача и аристократа, у которого бывал сам император...»1. К сожалению, чертежей, описаний и даже имени архитектора внутренних переделок дома того времени не обнаружено. Н. П. Румянцев, будучи обладателем уникальных коллекций книг, редкостей, минералов, решает создать в доме на набережной первый в России частный общедоступный музей. (Примечательно, что в наши дни здесь находится Государственный Музей истории Санкт-Петербурга).
Довольно скромный фасад здания мало отличался от соседних домов и не отвечал музейному назначению. Решив придать особняку более парадный вид и пригласив молодого архитектора В. А. Глинку, Румянцев поставил ему непростую задачу — создать новый фасад, сохранив его пропорции. Глинка добился желаемого, закрыв здание мощным, заметно выдвинутым двенадца-тиколонным портиком на высоком цоколе. Внушительные колонны портика, с массивными капителями коринфского ордера, придают ему монументальность. А венчает портик — фронтон, в тимпане которого помещен горельеф (скульптор И. П. Мартос), где представлена сцена из греческой мифологии: Аполлон-Мусагет на Парнасе в окружении девяти муз и их матери Мнемозины, по сторонам — атрибуты наук и искусств.
По описи 1826 г, на поле стены между вторым и третьим этажами был горельефный скульптурный фриз с изображением военных арматур. До нас же дошел фриз с путти и цветочными гирляндами, вероятно 1863 г. Перестройка фасада была осуществлена до 1825 г. Вот так он выглядел после проведения работ: «парадное крыльцо гранитное с тремя входами. В проемах к окнам поверхность фундамента покрыта листовым железом, окрашенным дикою краскою. В наружной части в восьми проемах находятся железные решетки вышиною каждая в аршин. Во втором этаже по всему фасаду балкон, пол коего свинцовый, колонны доходят выше третьего этажа под самый карниз, украшенный лепною работаю, над оными находится из бронзовых золоченых литер надпись: «ОТ ГОСУДАРСТВЕННОЮ КАНЦЛЕРА ГРАФА Н. П. РУМЯНЦОВА НА БЛАГОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ». В ходе реставрации в 1999 г. следы этой надписи были обнаружены после снятия позднейших штукатурных слоев на фризе. И теперь можно смело утверждать, что надпись выглядело несколько иначе: «ОТ ГОСУДАРСТВЕННОГО КАНЦЛЕРА ГРАФА РУМЯНЦОВА НА БЛАГОЕ ПРО- СВЕЩЕНИЕ». «Выше карниза фронтон украшен лепною работою с фигурами, изображающими на Парнасе Аполлона с девятью музами и матерью их Мнемозиною. По балкону между колоннами в перилах чугунные балясы: в средних трех по 6, по сторонам в восьми по 5, ив двух по три, итого 64 штуки, подведенные под античную бронзу. Весь фасад дома окрашен светлою серью, а колонны и украшения лепной работы белою краскою»1. Данный покрасочный слой был обнаружен при археологических изысканиях на фасаде. Поверх этого слоя находились: по плоскостям — охра желтая многослойно; по колоннам, лепным порезкам и углублениям рустов первого этажа — сепия, далее — умбра, сажа с ультрамарином, затем — охра, сажа, и, наконец, — белила многослойно. Итак, первостроители окрасили здание светло-серой краской с выбеливанием архитектурных деталей.
Но в таком виде фасад прожил недолго — он был перекрашен в желтый цвет (охра) с темным ордером и архитектурными деталями. Такая колеровка сохранялась вплоть до 60~х гг. XIX в., — темные цвета найдены и на скульптурном фризе (сер. XIX в.) между вторым и третьим этажами дома. Далее при всех последующих ремонтах фасад здания остается одинаково окрашенным — желтые глади стен и выбеленные ордер и архитектурные детали. Такая окраска сохранилась до настоящего времени.
Сегодня фасад окрашен в те же цвета. Музей в доме Румянцева находился с 1826 по 1861 гг. Но в 1861 г. состояние здания признали «нетерпимым и угрожающим» — появились деформации его фасадной части: великолепный портик со стеной стали «падать» в Неву. Поэтому экспонаты музея перемещают в Москву, в Пашков дом, где составят ядро будущей Российской национальной (Ленинской) библиотеки.
В течение века отклонения портика прогрессируют, и к 80-м гг. XX века состояние фасада признали аварийным, требующим немедленного вмешательства. В 1994 г. здесь разворачиваются сложные работы — фундамент фасада опирают на буро-инъекционные сваи глубиной 25 м (до морены) с устройством железобетонного ростверка, металлическими штырями фасадную стену притягивают к последующим продольным стенам здания, а в уровне второго этажа монтируют железобетонную распределительную балку. : На проработку и воплощение этого проекта (АОЗТ «Инжстройпроект») ушло 6 лет, а еще 2 года — на геодезический мониторинг, показавший отсутствие деформаций. И лишь после этого смогли приступить к дорогостоящей реставрации самого фасада (зачем спасать шляпу, когда можно потерять голову?).
Пректно-сметную документацию работ подготовили архитекторы института «Ленпроектреставрация», причем по АРЗ Комитета ГИОП предстояло восстановить фасад на 1826 г. — год его создания. Тендер на выполнение заказа выиграла реставрационная фирма «Горюнов и Горюнов», уже имевшая опыт научной реставрации на объектах Музея истории Санкт-Петербурга (Ботный дом Петропавловской крепости).
В течение XIX-XX вв. фасад особняка не раз ремонтировался — в основном, все сводилось к его очередному окрашиванию. В середине XX в. провели два реставрационных ремонта с применением, как тогда считалось, прогрессивных материалов — цементного штукатурного слоя и полихлорвиниловой (ПХВ) краски.
На первом этапе реставрации фасада — при полной его расчистке от поздних наслоений цементной штукатурки и окрасочных слоев — обнаружилось, что под цементом (не позволяющим «дышать» самой стене) кирпич значительно разрушился, а после снятия полихлорвиниловой корки с лепных деталей большая их часть просто рассыпалась. Само время и сомнительное качество прежних ремонтов пощадили лишь самую ценную — верхнюю часть портика — тимпан фронтона с лепкой Мартоса. И, хотя композиция тоже лишилась части фрагмента, ее удалось восстановить, используя методики реставрации. Для этого были использованы гипсово-известковый раствор, деревянная и пеньковая арматура. Тем же раствором провели реставрацию всех фигур и атрибутов наук и искусств — их поверхности обработали шеллаком (в свое время лепка тимпана выполнялась без олифы). Кропотливая работа на площади 60 м2 продолжалась почти полгода.
Параллельно шла работа по вычин-ке кирпичной кладки, отливались заново все лепные погонные детали. Полная расчистка уцелевших фрагментов выявила первоначальный рисунок порезок, выполненных с интерьерной, весьма тщательной и мелкой проработкой. Однако при последующих ремонтах новая лепка выполнялась зачастую по нерасчищенным моделям и получалась практически «слепой». Здесь же, как и в случае с тимпаном, «новодел» полностью отвечал по форме, материалу и технологии исполнения первоначальному образцу. Точно так же поступили и со всеми двенадцатью капителями колонн портика — под коркой их окрасочных слоев была совершенно деструктированная «творожная» масса. И, несмотря на большой объем работы, свыше 480 деталей капителей восстановлены с соблюдением всех технологий реставрации.
Значительная часть работ — воссоздание чугунного литья балюстрады балкона. К концу XX в. большее число балясин было утрачено или заменено на силуми-новые (мягкий, легко деформируемый материал). Поэтому решили отлить заново полный комплект чугунных балясин, с последующей их прочеканкой по сохранившимся образцам, и установить их на место. Почти год ушел на эти трудоемкие работы, но налицо результат весьма высокого уровня.
Одновременно выполнили реставрацию дубовых столярных заполнений, привели в порядок глади стен с помощью известковой штукатурки. Реже применяемый у нас для реставрации памятников, чем в остальной Европе, материал этот позволяет «дышать» кирпичной кладке и не разрушает ее.
Особой похвалы заслужили реставраторы горельефа фриза между вторым и третьим этажами. Большая по площади и объему фигур композиция имела среднюю степень сохранности, и, чтобы полностью восстановить горельеф гипсово-известко-вым раствором с глубокой проработкой деталей, почти целое лето 2000 г. продолжалась титаническая работа скульпторов.
Свои проблемы были и в первом этаже. Рустованная поверхность с глубокими порезками и массивными тягами имела очень толстый налет штукатурного слоя. Следовало восстановить начальную его толщину, чтобы вернуть памятнику прежние архитектурные формы. Учитывая, что работа велась в неблагоприятных осенних условиях, применили эффективный, но почти забытый сего дня прием — закладку древесного угля в массивные штукатурные детали. Уголь не только ускоряет высыхание штукатурного раствора, абсорбируя воду, но и служит арматурой для массивной детали.
Завершив трудоемкое восстановление штукатурной отделки фасада (в разрушении которой не последнюю роль сыграли ПХВ-краски, создающие паронепроницаемую пленку), решили окрасить фасад известковой краской. Хорошо пропуская воду и водяные пары, она, во-первых, скорее разрушится сама, чем повредит поверхность, на которую нанесена, во-вторых, является материалом обратимым (при необходимости ее можно снять, не разрушая поверхность штукатурки), и в-третьих, является исторически достоверным материалом отделки памятника.
По данным расчистки фасада был выбран минеральный пигмент — охра золотистая, который, в отличие от широко применяемых сейчас полимерных пигментов, достаточно долго не выгорает на солнце, хорошо сочетается с минеральными вяжущими (известь) и позволяет добиться характерного для Петербурга XVIII-XIX вв. яркого и прозрачного цвета, почти утраченного сейчас.
Однако из-за интенсивного потока автомобильного транспорта по Английской набережной и неизбежно большого количества грязи на первом этаже фасада, здесь пришлось, отступив от исторической правды, дать поблажку современным материалам и покрыть краску гидро-фобизатором. В декабре 2000 г. работа по реставрации фасада принята Государственной Комиссией с высокой оценкой.
Теперь в Петербурге появился еще один памятник, сохраненный согласно Международной хартии реставраторов, с воссозданием предмета в первоначальных формах, материалах и технологиях.