Год 1764-й
интересен многими знаменательными событиями. В
Шлиссельбургской крепости убит бывший император
Иван VI Антонович. Екатерина II провела
секуляризацию монастырских крестьян и купила у
купца И.Гоцковского коллекцию живописи, положив
начало музею Эрмитаж. Вольтер начал подготовку
«Философского словаря» , а немец Винкельман
опубликовал "Историю искусства древности".
В Санкт-Петербурге по проектам Ж.Б.
Валлен-Деламота начали строить Малый Эрмитаж и
здание Академии художеств.
Именно тогда, отправленный на пенсию; Франческо
Бартоломео Растрелли составляет «Общее описание
всех зданий, дворцов и садов, которые я, граф де
Растрелли, обер-архитектор двора, построил в
течение всего времени, когда я имел честь
состоять на службе их величеств всероссийских,
начиная с 1716 года до сего 1764 года» . Удивительный
многостраничный документ. Первый в истории
России подобный отчет архитектора, написанный с
чувством собственного достоинства. Каждый пункт
трактата начинается горделивым : «Я выполнил. .»,
«Я сделал...», «Я руководил...». Даже созданное
вместе с отцом, Франческо приписывает себе.
И, вероятно, не без оснований. Еще в 1729 г., когда
Ф.Б.Растрелли завершил первую собственную работу
- дворец господаря молдавского Дмитрия Кантемира
в Петербурге - молодой Антиох Кантемир отметил:
«Граф Растрелли родом итальянец, в российском
государстве искусный архитектор; за младостью
возраста не в практике силен, как в вымыслах и
чертежах. Инвенции его украшений великолепны,
вид здания казист, одним словом, может
увеселиться око в том, что он построил». Это
первое и потому очень важное свидетельство
таланта молодого зодчего, принадлежащее
человеку весьма образованному - поэту, философу и
дипломату, служившему впоследствии послом
России в Лондоне и Париже.Такой «аттестат» дорогого стоит. Припомним:
Франческо родился в 1700 г. в Париже. Где он учился -
неизвестно, скорее всего у отца, талантливого
барочного скульптора из Флоренции, не нашедшего
признания при дворе Людовика XIV. Приговор парижан
работам итальянца был суров: «в них не
чувствуется ни правды, ни хорошего вкуса...». Вот
почему столь охотно принял он приглашение царя
Петра переехать в далекую, таинственную Россию.
Так в конце зимы 1716г. семейство Растрелли
оказалось на берегах Невы. Подписывая контракт с
Петром, Бартоломео Растрелли назвался не только
скульптором, но и архитектором. Ему поэтому
тотчас поручили изготовить модель будущего
дворца в Стрельне. Заказ был выполнен, но
возводил дворец француз Ж.Б.Леблон. Отцу и сыну
Растрелли оставалось только украшать интерьеры
новых столичных и пригородных резиденций.
Только Анна Иоановна, взойдя на трон в 1730 г.,
рискнула доверить Бартоломео Растрелли
строительство своих дворцов - Зимнего и Летнего
Аннегофов в Москве и Зимнего в Петербурге.
Архитектора выбрали, очевидно, заносчивые
курляндцы, окружавшие Анну и предпочитавшие
иностранных мастеров. Договор был заключен с
отцом, но, судя по документам, создание проектов и
наблюдение за всеми работами легли на плечи сына.
Не случайно, строительство дворцов в Курляндии
для своего фаворита Бирона императрица доверила
Ф.Растрелли. Так признали его талант.
Именно находясь в Курляндии, в 1738 г. он получил
звание обер - архитектора. Однако,
подлинный расцвет творчества Ф. Растрелли,
утверждение его, как автора нового стиля,
«елизаветинского» или «русского» барокко -
приходится на период царствования Елизаветы (1741 -
1761), самые счастливые и самые трудные 20 лет жизни
маэстро.
Начались они с явного противостояния
архитектора и государыни, захватившей трон. Для
Елизаветы, не любившей и, порой, опасавшейся Анны,
Растрелли был типичным представителем
«курляндского двора». Даже сменил подпись с «де
Растрелли» на «фон Растрелли», объясняя позже
сей поступок российской действительностью - чего
не сделаешь ради хлеба насущного. И записал в
своем Общем описании: «Архитектор на службе не
имеет ничего, кроме своего жалованья, без какого -
либо вознаграждения, всегда допустимого в других
странах».
Семь лет ждал Растрелли подтверждения патента
обер-архитектора, выданного Анной Иоанновной. В
России надо уметь ждать.
Историк В.О.Ключевский так писал о дочери Петра:
«Вступив на престол, она хотела осуществить свои
девичьи мечты в волшебную
действительность».Бесконечные праздники и
торжества при Елизавете требовали подобающих
сцен и обрамления. Строительство дворцов стало
делом государственной необходимости. Их
внушительные размеры и пышность скрывали
расстройство финансов и тайное желание казаться
сильнее, чем ты есть.
К 1743 г. в России работали архитекторы И.Коробов,
А.Евлашев, С.Чевакинский, А. Квасов и Г. Дмитриев.
Адмиралтейский архитектор Коробов был слишком
строг и утилитарен в проектах и для сооружения
дворцов непригоден. Чевакинский и Квасов еще
числились «архитектурными газелями». А Евлашева
и Дмитриева по малой мере их таланта и размаха
архитектурной фантазии в расчет не принимали.
Оставался один Растрелли, чьи «инвенции» были
всегда великолепны. Императрица доверила ему
строение деревянного Летнего дворца в
Петербурге, над которым ему из-за капризов
государыни пришлось трудиться 10 лет.
Вскоре она потребует завершить Аничков дворец и
готовить при этом чертежи дворцов в Перове под
Москвой и в Киеве, а заодно и расширить Большой
дворец в Петергофе, любимой резиденции своего
отца. Какой надо было обладать
трудоспособностью, чтобы успевать выполнять все
эти повеления?
И вот в 1747 г. правительница одобряет план
будущего Петергофа. Но патент
обер-архитектора так и не подтвержден. Маэстро
продолжает выжидать. В Петергофе уже готовят
фундаменты для дворца, как вдруг Растрелли
заявил, что собирается покинуть Россию. Двор в
недоумении. «Канцелярия от строений» в
растерянности. Императрица вынуждена уступить. В
ноябре 1748 г. ее указом подтвержден патент обер -
архитектора графа Франческо де Растрелли и
увеличено его жалованье. Зодчий, все же, добился
своего.
Но последовало новое высочайшее повеление:
возвести большой монастырь на окраине
Петербурга, там, где когда-то был Смоляной двор
Адмиралтейства. Императрица собиралась со
временем уйти в монашескую обитель, чтобы
замаливать грехи молодости.
Как отметил позже Растрелли, настоящий
архитектор в России «должен сделать чертежи
деталей здания, будь то для столярной работы, для
лепки и проч., и даже вычертить в большом
масштабе, иначе придется всегда что - либо
переделывать, что повлечет за собой потерю
времени и большие издержки». Наконец, гора
чертежей готова.
Тяжелые стопы бумаг, занявших целую телегу,
отправляют в Москву государыне. Через несколько
месяцев пришел ответ: собор монастыря строить
«не по римскому маниру», а по образу и подобию
Успенского собора Кремля. Это - политика.
Елизавета всячески подчеркивает приверженность
российским нравам и традициям.
Для любого художника переделка добротно
скомпонованного произведения - трагедия.
Для честолюбивого Растрелли, автора многих
прекрасных творении, трагедия вдвойне. И , едва
получив наказ из Москвы, он пишет В. В. Фермору,
ведавшему всеми дворцовыми постройками: «Проект,
который я сделал вышепомянутой соборной церкви
на подобие римскому маниру, но по - гречески видно
будет сделана». С одной стороны, вроде признает
ошибку, а с другой - оправдывается: мол, посмотрим,
когда изготовим модель... А сам, в итоге,
перехитрил всех, создав огромный параболический
купол, прижав к нему четыре изящных башенки с
луковичными главками. Неведомо, как восприняла
это решение заказчица. Но на прием в честь
закладки монастыря виновник торжества -
архитектор приглашен не был. То, что не
разглядела царица, оценили потомки. Как гласит
предание, ярый адепт классицизма Джакомо
Кваренги , каждый раз, проходя мимо собора
Смольного монастыря, восклицал: «Великая
архитектура !».
Очень жаль, что у казны не хватило денег на
сооружение колокольни монастыря. Шестиярусный
столп мог вдвое превысить колокольню Ивана
Великого в Москве и на треть - шпиль
Петропавловского собора. Петербург, выросший на
болотистой равнине, так и не обрел грандиозную,
торжественную вертикаль.
Обойтись без фантазий и таланта Растрелли
государыня никак не могла. Хотя поняла это не
сразу. В 1742 г., когда зодчего причисляли к
противникам нового правления, Елизавета решила
перестроить и расширить Царскосельский дворец,
поручив это Михаилу Земцову. После его смерти в
1743 г. работы продолжили Андрей Квасов, Джузеппе
Трезини. В 1745 г. их сменил Савва Чевакинский. А в
1749 г. пришлось, все же, пригласить Растрелли. А он
затеял полную переделку уже сделанного.
Исследователь творчества архитектора А.Н.Петров
тонко заметил, что работа велась так, «как будто
он имел дело не с отстроенным зданием, а с
моделью, исполненной в натуральную величину...».
Дворец, действительно, как бы целиком вырезан из
огромной глыбы податливого камня. Он -
великолепный образец русского барокко. От
западного его отличает всефасадность (каждая
сторона здания имеет свои облик), многоцветность,
столь присущая древнерусской архитектуре, и
особое изящество декора с элементами рококо. Все
это отвечало торжествующей, пышной роскоши,
характерной для елизаветинской эпохи. Не
случайно, тогда в моде были дома и особняки,
воздвигнутые в стиле «Растрелли».
Вершиной творчества архитектора считается
Зимний дворец в Петербурге. Но именно история его
создания отразила наиболее серьезное и
длительное противостояние зодчего и заказчицы.
Долгое время та ограничивалась переделками и
пристройками к старому дворцу Анны Иоановны. Эти
хлопотные фрагментарные работы подталкивали
Растрелли к идее создания совершенно нового
дворца. Но предстояло убедить в этом государыню.
Первого января 1753 г. последовал Указ об очередных
перестройках в Зимнем дверце. Для их утверждения
архитектора вызывают в Москву, где опять
пребывает Елизавета. В первых числах февраля он
отправляется в дорогу, а с ним следуют две
повозки с чертежами и рисунками нового Зимнего
дворца. Настойчивому итальянцу удалось, все же,
убедить императрицу, что сооружение этого
роскошного дворца - ее желание, а строительство
его обойдется дешевле, чем бесконечные переделки
прежнего.
В июле того же года Растрелли предъявил новый
проект: площадь перед дворцом опоясывает галерея
с широким разрывом в .центре, а посередине
площади - конный памятник Петру Великому, работы
Растрелли - отца. Возведение нового дворца -для
императрицы рядовой, привычный акт. Создание
ансамбля -акт общественный, для Елизаветы еще
непонятный. Поэтому площадь с галереей и
памятником отвергнута, а сооружение дворца
велено, наконец, начать ибо, как позже в Указе
императрица сама отметит: «строение того
каменного дворца строитца для одной славы
всероссийской империи ». Эти громкие слова
побуждают правительницу вносить в планы
архитектора все новые и новые поправки. Как писал
современник той эпохи, драматург Н В Кукольник:
«Труды и огорчения от остановок были причиной
довольно продолжительной болезни Растрелли».
Убедительное подтверждение слов самого зодчего:
«Служба архитектора в России изрядно тяжела». В
особенности, если он хочет самостоятельности.
Последняя работа великого Растрелли была
попыткой решить градостроительную проблему,
которой особо займутся архитекторы ампира.
Зимний дворец стал не только политическим
центром города, но и градостроительным К его
фасадам, каждый из которых имеет свой облик,
стягивались в ту пору тонкие нити возможных
проекций окрест лежащих строений. А
последовавший вскоре запрет строить жилые дома
выше Зимнего надолго определил архитектонику
Петербурга
Ни один европейский дворец той поры не сравним с
Зимним по внушительности и грандиозности. Это -
вершина русского барокко середины XVIII столетия,
его завершение и начало конца.
Вступившая на трон в 1762г. поклонница французских
Просветителей, Екатерина II отвергла барокко, как
стиль безвкусный. В России утвердился
классицизм. Франческо Растрелли оказался не у
дел. 23 октября 1763 г. стареющий архитектор уволен
от службы. Сорок семь лет он отдал России,
воздвигнув немало зданий и ансамблей, ныне
составляющих славу мировой архитектуры. Теперь
ему предстояло покинуть столицу и составлять по
вечерам свое «Общее описание » и список учеников.
В начале 1771 г. по просьбе архитектора Академия
художеств избрала Франческо Бартоломео
Растрелли «вольным общником». А через несколько
недель гениальный зодчий умер. Время и
катаклизмы российской истории стерли следы его
могилы. |